КУРСОВАЯ РАБОТА
«Уголовная ответственность за служебный подлог»
Введение
Служебный подлог представляет собой достаточно опасное явление, поскольку является универсальным способом совершения различных преступлений. Это и хищение, и злоупотребление должностными полномочиями, уклонение от уплаты налогов, преступления против правосудия и др. Сложность выявления фактов служебного подлога, обусловлена спецификой документооборота, отсутствием систематизированной нормативно-правовой базы, регламентирующей такой оборот. Данное явление представляется достаточно опасным еще и потому, что искажает объективное представление о степени криминальной пораженности государственных структур и органов местного самоуправления, о необходимости активизации мер уголовно-правового воздействия в данной области.
Актуальность курсовой работы по теме «Уголовная ответственность за служебный подлог» заключается в том, что служебный подлог как одно из преступлений должностных лиц в современной бюрократической действительности государственных структур очень развит и мало изучен, этой теме в большинстве своем посвящены всего лишь отдельные главы в юридической литературе.
Цель курсовой работы заключается в комплексном анализе состава служебного подлога, проблем его квалификации и уточнении признаков предмета преступления, разработке соответствующих рекомендаций для правоприменительной практики.
Задачами данной работы служит исследование уголовно-правовой характеристики служебного подлога, проблемы практики применения нормы о служебном подлоге и особенности квалификации служебного подлога.
Объектом исследования явились общественные отношения, возникающие в процессе применения нормы об ответственности за служебный подлог.
Предметом исследования являются нормы действующего уголовного законодательства, зарубежного уголовного законодательства и практика применения нормы об ответственности за служебный подлог.
Методологической основой исследования является метод всеобщего познания, а также исторический, системно-структурный, формально-логический, конкретно-социологический, статистический методы.
Нормативную базу исследования составили Конституция Российской Федерации, гражданское, административное, уголовное законодательство. Использованы источники дореволюционного законодательства, постановления Пленумов Верховного Суда СССР, РСФСР, РФ.
Теоретической базой исследования явились труды по общей теории права, теории уголовного права, гражданского права, криминологии, нашедшие отражение в библиографическом разделе курсовой работы.
1. Уголовно-правовая характеристика служебного подлога
1.1 Объективная сторона служебного подлога
Объективная сторона преступления состоит во внесении должностным лицом, а также государственным служащим или служащим органа местного самоуправления, не являющимся должностным лицом, в официальные документы заведомо ложных сведений, а равно внесении в указанные документы исправлений, искажающих их действительное содержание. Обязательным признаком объективной стороны служебного подлога является его совершение с использованием виновным лицом своих служебных полномочий. Действия субъекта, не связанные с выполнением обязанностей по службе, не могут быть квалифицированы как служебный подлог. Общественная опасность служебного подлога определяется тем, что в результате внесения в официальные документы заведомо ложных сведений или исправлений, искажающих действительное содержание таких документов, может быть не только нарушена нормальная деятельность государственных органов и органов местного самоуправления, но и облегчено совершение или сокрытие других, более опасных, чем сам подлог, преступлений, например хищения, злоупотребления должностными полномочиями и др.: внесение в официальные документы ложных сведений – искажение подлинности документа путем включения в него (например, в трудовую книжку) записей, не соответствующих действительности; внесение в официальные документы исправлений, искажающих их действительное содержание – удаление или изменение любым способом (например, путем подчистки) части текста в подлинном документе. Например, служебный подлог часто сопровождается хищением имущества. В такой ситуации подлог является либо формой приготовления к совершению хищения, либо формой его сокрытия. Содеянное квалифицируется по совокупности. В период действия УК 1960 г. на практике действия должностных лиц, выдавших частному лицу заведомо подложные документы, дающие право на получение государственных пенсий, в целях обращения в свою пользу полностью или частично полученных по этим документам денежных средств, как правило, квалифицировали как хищение и подлог по совокупности. Если должностное лицо при этом не обращало в свою пользу денежные средства, содеянное рассматривалось как подлог и соучастие в хищении. Объект преступного посягательства – общественные отношения, обеспечивающие нормальную работу государственного аппарата и аппарата местного самоуправления как в целом, так и отдельных его звеньев. Предметом служебного подлога являются официальные документы. Официальным документом следует считать письменный или иной формы акт, исходящий от государственного или муниципального учреждения, организации или предприятия, предназначенный удостоверять события или факты, которые порождают для использующих их лиц определенные юридические последствия, например, паспорт, удостоверение личности, трудовая книжка. Состав преступления – формальный, считается оконченным в момент совершения одного из указанных действий вне зависимости от наступления каких-либо материальных общественно опасных последствий. Дальнейшее использование подложного документа требует квалификации по совокупности с соответствующей статьей УК. Обязательным признаком объективной стороны служебного подлога является его совершение с использованием виновным лицом своих служебных полномочий. Действия субъекта, не связанные с выполнением обязанностей по службе, не могут быть квалифицированы как служебный подлог. В соответствии с п. 16 Постановления Пленума ВС СССР от 30.03.1990 №4 в случаях, когда виновное лицо использует изготовленные им заведомо фиктивные документы для совершения хищения, его действия надлежит квалифицировать по совокупности двух преступлений: как хищение и как служебный подлог.
Наиболее общее определение официального документа дается в Федеральном законе от 20 февраля 1995 г. №24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации», в соответствии с которым «документированная информация (документ) – зафиксированная на материальном носителе информация с реквизитами, позволяющими ее идентифицировать» (ст. 2). Обязательный экземпляр документов (далее – обязательный экземпляр) – экземпляры различных видов тиражированных документов, подлежащие передаче производителями в соответствующие организации в порядке и количестве, установленных настоящим Федеральным законом, документ – материальный носитель с зафиксированной на нем информацией в виде текста, звукозаписи (фонограммы), изображения или их сочетания, предназначенный для передачи во времени и пространстве в целях общественного использования и хранения (ФЗ №77).
В юридической литературе даются уточняющие определения официального документа: по авторству, форме, реквизитам, юридическому значению. А.В. Кладков, например, отмечает, что «официальным является документ, выдаваемый государственным, муниципальным органом, органом местного самоуправления, иным предприятием, учреждением или организацией независимо от форм собственности, но признаваемый государством для предоставления прав и освобождения от обязанностей. В континентальном европейском праве это преступление обычно относят к посягательствам на общественные интересы (при «классической» трактовке объекта как частных, общественных и государственных интересов). Довольно распространенное определение объекта подлога в виде «общественного доверия» было законодательно утверждено в начале прошлого столетия в составленном А. Фейербахом баварском Уголовном кодексе. Общественное доверие понималось прежде всего как доверие к удостоверению юридических фактов и отношений. Новый французский УК также относит подлог к посягательствам на «общественное доверие». Сходное определение, но уже более объективного свойства, дается в германском Лейпцигском комментарии, где поражаемое «преступлениями, связанными с документами», правовое благо видится в надежности и достоверности правовых отношений, в особенности отношений, связанных с удостоверением посредством документов и удостоверительных знаков «как в деловой жизни, так и в частных отношениях, в судебных и иных официальных процедурах». в родственных европейских правовых системах подлог документов не рассматривается в качестве посягательства на государственные интересы (преступления против порядка управления). Как в германском и французском, так и особенно в английском праве предмет подлога документов определен весьма широко, включает как хозяйственные, так и иные частные документы, очерченные достаточно неформальным образом. Явно прослеживается и тенденция к распространению ответственности за подлог неписьменных актов, различных технических записей. Сходный подход к нормам о подлоге характерен и для права России до 1917 года. «Особенности» же законодательного определения подделки документов в действующем УК (понимание в качестве преступления «против государственной власти», «против порядка управления», ограничение предмета кругом «официальных» документов) никак не связаны ни с особенностями российского правового сознания, ни с отечественными правовыми традициями – это временное явление, понятное и обоснованное следствие радикального изменения условий общественной жизни в советском социалистическом государстве. Сегодня такое узкое понимание подлога не соответствует характеру существующих экономических и иных общественных отношений. Интересно, что русское Уголовное Уложение подделку «частных документов» (ст. 440) наказывало строже подделки официальных документов.
Так, это – документ, выдаваемый соответствующим органом государственной власти и управления, органом местного самоуправления, государственными и муниципальными учреждениями. Как таковой он должен обладать определенной формой и необходимыми реквизитами (авторство и адресат, дата, номер, печать, подпись). Традиционно указывается письменная форма официального документа, что справедливо по отношению к их большинству. Однако ряд авторов обоснованно относят сюда любой допустимый законом носитель. Так, Федеральный закон от 20 февраля 1995 г. устанавливает, что «юридическая сила документа, хранимого, обрабатываемого и передаваемого с помощью автоматизированных информационных и телекоммуникационных систем, может подтверждаться электронной цифровой подписью» (ч. 3 ст. 5). Гражданское законодательство предусматривает при заключении договоров форму обмена документами посредством электронной связи (ч. 2 ст. 434 ГК). Допущение при совершении сделок факсимильного воспроизведения подписи, удостоверяющей подлинность документа с помощью средств механического или иного копирования, электронно-цифровой подписи (ч. 2 ст. 160 ГК), позволяет отнести такого рода носители к предмету служебного подлога, например, при нотариальном удостоверении, государственной регистрации. В ряде случаев данное деяние может образовывать совокупность с ч. 2 ст. 272 УК как неправомерный доступ к компьютерной информации с целью ее модификации с использованием служебного положения.
Подлог документов, исходящих от отдельных лиц, а также от коммерческих и иных негосударственных организаций (обязательства, расписки и т.п.), не образует состава рассматриваемого преступления. Однако такие документы приобретают официальный характер и могут быть признаны предметом служебного подлога, если они находятся в ведении (делопроизводстве) государственного или муниципального учреждения или организации и имеют юридическое значение, например, справки, завещания, обязательства.
Для состава преступления необходима связь подлога документов со служебными функциями виновного. Если подлог документов совершается без использования им своего служебного положения, то деяние может, при определенных условиях, квалифицироваться по ст. 327 УК как преступление против порядка управления.
В тех случаях, когда виновный использует подделанный им документ для совершения еще какого-либо преступления, уголовная ответственность наступает по совокупности – за служебный подлог и за совершенное с использованием поддельного документа преступление. Так, использование должностным лицом изготовленного им заведомо фиктивного документа при совершении хищения надлежит квалифицировать по совокупности как служебный подлог (ст. 292 УК) и хищение (ч. 2 ст. 160 УК).
Нередко служебный подлог предшествует мошенничеству, совершенному с использованием служебного положения (ч. 2 ст. 159 УК) и образует с ним совокупность.
Если подделанный документ используется другим лицом для совершения преступления, речь может идти о соучастии в виде пособничества и служебном подлоге.
1.2 Субъективные признаки и субъект служебного подлога
Субъективная сторона преступления – прямой умысел. Кроме того, для вменения ст. 292 УК необходимо установление мотива, корыстной или иной личной заинтересованности. С субъективной стороны служебный подлог предполагает вину только в форме прямого умысла. Виновный, совершая подлог, сознает, что вносит в официальный документ заведомо ложные сведения или исправления, искажающие действительное его содержание, и желает сделать это.
Уголовная ответственность за служебный подлог наступает при наличии корыстной или иной личной заинтересованности. Содержание последних раскрывается при анализе состава злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК). Совершение служебного подлога при отсутствии корыстной или иной личной заинтересованности может рассматриваться как дисциплинарный проступок.
Субъектом служебного подлога могут быть должностное лицо, а также государственный служащий или служащий органа местного самоуправления, не являющийся должностным лицом.
Законодательство стран СНГ, кроме Республики Узбекистан, определяет признаки служебного подлога в основном так же, как Уголовный кодекс РФ.
Согласно ч. 1 ст. 209 УК Республики Узбекистан уголовная ответственность за должностной подлог наступает в случае причинения существенного вреда правам или охраняемым законом интересам граждан либо государственным или общественным интересам. Должностной подлог считается квалифицированным, если соответствующие действия совершались повторно или опасным рецидивистом либо в интересах организованной группы (ч. 2 ст. 209).
Субъектом данного преступления могут быть три категории лиц:
1) должностные лица;
2) государственные служащие;
3) служащие органа местного самоуправления, не являющиеся должностными лицами.
Прямо указывая в диспозиции статей 285 и 292 УК РФ на корыстную или иную личную заинтересованность как мотив должностных преступлений, законодатель не раскрывает содержания этих понятий. Между тем правильная трактовка указанных дефиниций имеет большое значение для квалификации указанных преступлений. Рассматривая такой признак субъективной стороны, как мотив, следует заметить, что в уголовно-правовой науке продолжает оставаться спорным вопрос: необходимо ли создавать особое уголовно-правовое понятие мотива или рассматривать его в том смысле, в каком он понимается в психологии? Так, Б.В. Харазишвили категорично утверждал, что всякая попытка дать уголовно-правовое определение мотива преступления является искусственной и ненаучной: «Психологический подход к мотиву поведения является основным, определяющим, а подходы с точки зрения всех других наук – вторичные, зависящие от него»
Не останавливаясь на разработанных в современной отечественной и зарубежной психологии многочисленных научных концепциях мотивации поведения личности, каждая из которых имеет свою методологическую и экспертную базу, отмечу, что это нашло отражение и в уголовно-правовой науке при исследовании проблемы мотивов преступного поведения. Анализ теоретических источников, посвященных указанной проблеме, показывает, что среди криминалистов отсутствует единство мнений об уголовно-правовом понятии мотива. Наиболее распространенным в науке уголовного права является определение мотива как побуждения, которым руководствовалось лицо при совершении преступления. Это определение базируется на понятии «мотив», означающем в психологии побудительную внутреннюю причину, источник активности действий человека. В основе любого мотива лежит определенная потребность или система потребностей, а уж на этой основе возникают интересы, привычки, убеждения, то есть все то, что в конечном итоге проявляется в началах, побуждающих человека к предметному действию. В этой связи представляется интересной позиция в определении понятия мотива, при которой в нем выделяется внешний предмет потребности. Термин «мотив» употребляется не для обозначения переживания потребности, но как обозначающий то объективное, в чем эта потребность конкретизируется в данных условиях и на что направляется, как побуждающее ее. Это определение позволяет глубоко исследовать содержательную сторону мотивов действия, в том числе и преступных действий должностных лиц, государственных служащих и служащих органа местного самоуправления с корыстной мотивацией.
Представляется спорной и позиция в определении мотива преступления как «определенного рода психического состояния человека, которое побудило его к совершению общественно опасных действий». Хотя мотив есть результат определенного психического процесса, в котором участвует вся личность, думается неверно отождествлять его с понятием психического состояния. Несмотря на то что процесс формирования мотива действия происходит на фоне какого-либо состояния, влияющего на динамику мотивации, психическое состояние имеет иное значение.
Изложенное позволяет нам придерживаться позиции, в соответствии с которой все побуждения человека в конечном счете есть потребности или их различные модификации. Корыстный мотив приобретает различное содержание в зависимости от того, какие именно потребности и интересы лежат в основе мотивации преступного поведения. Однако какую бы окраску они не имели (насущные потребности в питании или антисоциальные потребности в спиртном), во всех ситуациях суть мотивации одна – стремление субъекта присвоить не принадлежащие ему материальные блага, получить имущественную выгоду противоправным способом.
В юридической литературе высказаны различные суждения о понятии корыстного мотива. Одни авторы (Волков Б.С.) корыстный мотив толкуют весьма широко – как стремление получить материальную, имущественную выгоду, в том числе и право, занять более высоко оплачиваемую должность. Другие (Кудрявцев В.Н.) считают, что корыстный мотив содержит в себе страсть к накопительству, обеспечению наилучшего материального положения. Третьи (Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И.) сущность корысти как мотива преступления видят в стремлении, желании лица незаконно, неправомерно обогатиться. Анализ существующих определений корыстного мотива в науке уголовного права показывает, что зачастую авторы, по всей видимости, исходили из семантического толкования слова «корысть», данного в некоторых словарях русского языка. Но в разные периоды развития общества нравственная оценка явлений социальной действительности, моральных качеств человека наполняется неодинаковым содержанием. С позиций «социалистической нравственности» стремление к обеспечению наилучшего материального положения являлось формой проявления корысти. В настоящее время происходит пересмотр некоторых нравственных оценок явлений такого рода. Вместе с тем представляется, что антисоциальная сущность корысти как признака субъективной стороны преступлений будет составлять определяющий момент в его исследовании, «поскольку корыстный мотив преступления, выражая собой личностный смысл, является субъективным отражением объективных причин общественно опасного поведения». Преступник, избравший преступление средством удовлетворения своих личных материальных и имущественных потребностей, ориентирован в своем противоправном поведении на паразитическую связь с обществом, то есть на такую связь, при которой субъект удовлетворяет свои потребности и интересы за счет общества и его членов.
Сказанное выше позволяет определить корыстную заинтересованность в качестве мотива рассматриваемых преступлений как психологическое побуждение должностного лица к противоправной деятельности, выражающее его стремление к достижению материальной выгоды антисоциальным способом в результате использования своих служебных полномочий. Однако требование о наличии у субъекта корыстного мотива нельзя понимать в том смысле, что для оконченного состава должностного преступления обязательно фактическое извлечение материальной (имущественной) выгоды. Далее следует отметить тот факт, что в УК РСФСР применительно к составу «Злоупотребление властью или служебным положением» (ст. 170) законодатель говорил о корыстных побуждениях как обязательном признаке субъективной стороны, тогда как в составе «Должностной подлог» (ст. 175) этот признак был регламентирован как корыстная цель. Законодатель в этом случае, по-видимому, исходил из того, что мотив определяет поведение не сам по себе, а только в соответствии с целью. Мотив и цель – тесно связанные, взаимообусловленные психические явления. В психологии цель – это осознанный образ предвосхищаемого результата, на достижение которого направлено действие человека. Уголовно-правовое представление базируется на психологическом понимании этого явления. По мнению Б.С. Волкова, цель – это желаемый результат, которого стремится достичь лицо, совершая общественно опасное деяние. При рассмотрении соотношения мотива и цели как в психологии, так и в юридической литературе указывается, что они очень близкие, но не тождественные явления. На это обращал внимание А.Н. Леонтьев: «Генетически исходным для человеческой деятельности является несовпадение мотивов и целей. Напротив, их совпадение есть вторичное явление: либо результат приобретения целью самостоятельной побудительной силы, либо результат осознания, превращающих их в мотивы-цели». При одном и том же мотиве возможны различные цели и, наоборот, одна и та же цель может вызываться различными мотивами. Из сказанного следует, что рассматриваемые категории представляют собой коррелятивные явления и их нельзя смешивать. Однако отдельными криминалистами предпринята попытка отождествления мотива и цели преступления. Эта позиция была подвергнута справедливой критике, показана ошибочность и вредность такого отождествления для правильного применения уголовного закона
Определение цели поведения, в том числе и преступного, является необходимой предпосылкой принятия решения о совершении тех или иных действий. В связи с принятием решения цель преступления выступает в качестве конкретизированного выражения интересов субъекта и модели потребного ему будущего. Потому, как правильно отмечает С.А. Елисеев, корыстная цель как идеальный образ желаемого результата действия становится побудительным представлением («целью-мотивом»)
Круг
мотивов, характеризующих
личную заинтересованность,
свидетельствует
об антисоциальных,
антиобщественных
интересах лица,
допускающего
злоупотребление
должностными
полномочиями,
служебный
подлог, о его
стремлении
извлечь выгоду
для себя, своих
родных или
близких. В связи
с этим обоснованно
высказывается
мнение, что
ложно понятые
интересы службы,
исходя из которых
действует
виновный, не
могут быть
отнесены к иной
личной заинтересованности.
В подобном
случае у лица
нет того антисоциального
интереса, который
придает служебному
подлогу характер
преступления.
Следовательно,
мотив личной
заинтересованности
в силу этого
не включает
в себя мотив
ложно понятого
интереса
службы.
Руководствуются
суды и п. 14 упомянутого
выше Постановления
Пленума Верховного
Суда СССР №4 от
30 марта 1990 г., в
котором указывается:
«Если законодательством
в качестве
обязательного
признака состава
уголовно-наказуемого
злоупотребления
служебным
положением,
а также должностного
(служебного)
подлога предусмотрена
корыстная или
иная личная
заинтересованность,
суды обязаны
всесторонне
исследовать
обстоятельства,
от которых
зависит вывод
о наличии или
отсутствии
в действиях
виновного
указанных
мотивов, и обосновать
свой вывод в
приговоре с
приведением
конкретных
доказательств».
Так, старший
государственный
инспектор
Ханкайской
рыбоохраны
Приморрыбвода
Ульянов был
обвинен в совершении
преступления,
предусмотренного
ч. 1 ст. 285 УК РФ.
Предварительное
следствие
квалифицировало
содеянное
Ульяновым, как
злоупотребление
должностными
полномочиями,
совершенное
из корыстной
и иной личной
заинтересованности.
Однако суд,
исследовав
обстоятельства
дела, не согласился
с предъявленным
обвинением
и исключил из
него квалифицирующий
признак «совершение
злоупотребления
из корыстной
заинтересованности».
В приговоре
указывается:
«В качестве
премии Ульянову
было выплачено
20 руб. 88 коп., исходя
из этого суд
считает, что,
составляя
ложный протокол,
он не преследовал
корыстной
заинтересованности.
Ульянову ничего
не мешало внести
заведомо ложные
сведения во
все протоколы
и получить
большую премию,
но он не сделал
этого».
2. Проблемы практики применения нормы о служебном подлоге и особенности квалификации служебного подлога
Не по всем делам обеспечивается высокое качество судебного разбирательства. Имеются случаи необоснованного осуждения. Не всегда устанавливается и исследуется круг служебных полномочий должностного лица и выясняется наличие причинной связи между нарушением должностных обязанностей и наступившим вредом. Не идентичны факты неправильного определения существенного вреда. Недостаточно исследуются мотивы совершенного преступления; порой не обосновывается вывод о наличии в действиях подсудимого корыстной или иной заинтересованности. Допускаются ошибки при назначении наказания1.
Отдельные суды не реагируют на факты незаконного освобождения органами расследования от уголовной ответственности лиц, виновных в преступном нарушении должностных обязанностей.
Не всегда принимаются меры к выявлению и устранению причин и условий, способствовавших должностным преступлениям.
Судам необходимо строго соблюдать законодательство об ответственности за должностные преступления, улучшить качество судебного разбирательства, исключить факты необоснованного осуждения невиновных лиц. В то же время по каждому делу надлежит принимать меры к тому, чтобы все лица, совершившие должностные преступления, были выявлены и привлечены к законной ответственности.
Суды должны вскрывать и всесторонне исследовать способствовавшие совершению преступления конкретные недостатки в работе предприятий, учреждений, организаций и отдельных должностных лиц, и при установлении фактов бесхозяйственности, грубого администрирования, бюрократизма, отсутствия контроля за деятельностью подчиненных работников, в результате чего причинены значительные убытки или нарушена нормальная работа предприятий, учреждений и организаций, выносить аргументированные частные определения с предложениями об устранении этих недостатков, а при наличии к тому оснований – возбуждать уголовные дела2.
Судам следует иметь в виду, что в случаях, когда действия должностного лица, связанные с нарушением своих служебных полномочий, были совершены в целях предупреждения вредных последствий, более значительных, чем фактически причиненный вред, когда этого нельзя было сделать другими средствами, такие действия в соответствии с законодательством о крайней необходимости не могут быть признаны преступными.
Суды должны иметь в виду, что лицо, временно исполняющее обязанности по определенной должности или осуществляющее специальные полномочия, может быть признано субъектом должностного преступления при условии, если указанные обязанности или полномочия возложены на данное лицо в установленном законом порядке.
В целях обеспечения высокого качества судебного разбирательства судам необходимо устанавливать круг и характер служебных прав и обязанностей должностного лица, нормативные акты, их регламентирующие, мотив, цель и фактические обстоятельства совершенного деяния, наличие причинной связи между нарушением (неисполнением) должностным лицом своих обязанностей и наступившими вредными последствиями.
Если законодательством в качестве обязательного признака состава уголовно-наказуемого должностного подлога предусмотрена корыстная или иная личная заинтересованность, суды обязаны всесторонне исследовать обстоятельства, от которых зависит вывод о наличии или отсутствии в действиях виновного указанных мотивов, и обосновать свой вывод в приговоре с приведением конкретных доказательств.
Использование должностным лицом изготовленных им заведомо фиктивных документов при совершении хищения государственного или общественного имущества надлежит квалифицировать по совокупности как хищение и должностной подлог.
Иная личная заинтересованность как мотив подлога может выражаться в стремлении извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленном такими побуждениями, как карьеризм, протекционизм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.п.
Если ответственность за допущенное должностным лицом нарушение служебных полномочий предусмотрена специальной уголовно-правовой нормой (в частности, ст. 292 УК РФ), содеянное подлежит квалификации по этой норме, без совокупности со статьями, предусматривающими общие составы должностных преступлений.
Под официальным документом понимаются письменные акты, выдаваемые государственными органами, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными учреждениями, управленческими структурами Вооруженных Сил РФ, других войск и воинских формирований РФ, предоставляющие права или освобождающие от обязанностей, удостоверяющие факты и события, которые имеют юридическое значение. В связи с этим подделка, например, статистических карточек не образует состава преступления, предусмотренного ст. 292. Сошлемся на пример. По приговору районного суда С. была признана виновной в служебном подлоге и осуждена по ст. 292 УК РФ. Работая в качестве следователя следственного отдела РУВД и являясь должностным лицом, С. приняла к производству уголовное дело, возбужденное в октябре 1999 г. в отношении Б. по ч. 4 ст. 228 УК РФ (сбыт наркотических средств). В январе 2000 г. С., действуя из личной заинтересованности, с целью избежать наложения на нее взыскания за волокиту по расследованию дела, а также для искусственного улучшения показателей своей работы, внесла в две статистические карточки заведомо ложные сведения: о направлении дела в суд – в статистическую карточку о результатах расследования преступления (форма №1.1–99) и данные о Б. как о лице, совершившем это преступление, – в статистическую карточку на лицо, совершившее преступление (форма №2–2000), являющиеся официальными документами. Удостоверив указанные сведения личной подписью, она направила эти карточки в информационный центр ГУВД области, и преступление было учтено как оконченное расследованием.
Судебная коллегия по уголовным делам областного суда приговор оставила без изменения. Заместитель председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене приговора и кассационного определения за отсутствием в действиях С. состава преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ. Президиум областного суда удовлетворил протест по следующим основаниям.
По смыслу ст. 292 УК РФ предметом служебного подлога являются лишь официальные документы, т.е. такие, которые удостоверяют события или факты, имеющие юридическое значение и влекущие последствия, либо предоставляют права, возлагают обязанности или освобождают от них. Такие обстоятельства по делу не установлены. Дело в том, что статистические карточки форм 1.1–99 и 2–2000 носят информационный характер и как документы первичного учета преступлений применяются только для решения ведомственных задач. Эти документы согласно ведомственным (Генеральной прокуратуры РФ и МВД России) нормативным актам хранятся в учетно-регистрационных подразделениях органов внутренних дел в течение года, при условии, что по делам, направлявшимся с обвинительным заключением в суд, поступили справки по форме №6 о вступлении приговора в законную силу. В зависимости от результатов рассмотрения дела судом зарегистрированные преступления подлежат снятию с учета или оставлению на учете. Следовательно, составление С. карточки формы №2–2000 на Б. как на лицо, совершившее преступление, до поступления из суда справки о вступлении приговора в законную силу не могло повлечь никаких правовых последствий для этого лица, тем более что он под стражей не находился. Составление карточки формы №1.1–99 о направлении дела в суд также не являлось основанием для снятия данного дела с учета и не препятствовало продолжению расследования. При таких обстоятельствах указанные статистические карточки, как не устанавливающие каких-либо юридических фактов и не влекущие правовых последствий, нельзя признать официальными документами. По изложенным мотивам выводы суда о наличии в действиях С. состава преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ, являются ошибочными. В связи с этим приговор суда и определение Судебной коллегии были отменены, а дело прекращено за отсутствием в действиях С. состава преступления3
В судебной практике встречаются ошибки в квалификации рассматриваемого преступления в связи с тем, что суды не всегда устанавливают факт осознания должностным лицом того, что оно искажает подлинность и достоверность содержащихся в документе сведений4.
Так, областным судом М. был осужден за служебный подлог и присвоение чужого имущества. В служебном подлоге он был признан виновным в связи с тем, что, будучи старшим прорабом стройпоезда, по просьбе главного бухгалтера стройпоезда. И выписал ей три командировочных удостоверения, а еще в одном сделал отметку о нахождении В. на командировке. На основании этих удостоверений В во время ревизии отчиталась за недостающие суммы. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев дело по кассационной жалобе осужденного, приговор в части осуждения М. за служебный подлог отменила и производство по делу прекратила за отсутствием состава преступления по следующим основаниям.
Суд в приговоре указал, что М. совершил служебный подлог, так как через два года после совершенного В. хищения выписал ей три фиктивных командировочных удостоверения, а на четвертом сделал отметку о ее пребывании в командировке. При этом суд отметил, что все это М. выполнил по просьбе В., которой поверил, что она была в командировке. Но поскольку суд пришел к выводу, что М. был обманут и не знал о фиктивности составленных им документов, то последний не может нести ответственность за служебный подлог, так как таковая может наступить лишь в том случае, если должностное лицо составляет заведомо ложный документ или вносит в документы заведомо ложные сведения. Поскольку суд не установил того, что М. сознавал фиктивность выдаваемых им В. документов, осуждение его за служебный подлог является необоснованным5.
Приговор в части осуждения лица за служебный подлог отменен, и дело прекращено за отсутствием состава преступления.
Брянским судом Бежецкого района 27 февраля 2008 г. Зелинов осужден по пп. «б», «в» ч. 2 ст. 160, п. «б» ч. 3 ст. 160, ст. 292 УК РФ.
Он признан виновным в хищении чужого имущества, вверенного ему, совершенном неоднократно, с использованием своего служебного положения, в крупном размере, а также в служебном подлоге.
Зелинов, работая в должности инженера-строителя колхоза им. Ленина, с. Звезда, в период с 1997 по 2008 г. похитил вверенное ему имущество колхоза на общую сумму 86 123 руб., а также совершил служебный подлог.
Судебная коллегия по гражданским делам Брянской области 11 июля 2008 г. протест в порядке надзора удовлетворил, указав следующее: согласно п. 1 примечания к ст. 285 УК РФ должностными лицами в статьях главы 30 УК РФ признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации.
Ни к одному из перечисленных в этом примечании органов и учреждений колхоз не относится, и, соответственно, работающий в нем инженером Зелинов не может считаться должностным лицом.
Поэтому он не несет ответственности по ст. 292 УК РФ и дело в этой части подлежит прекращению за отсутствием в его действиях состава преступления.6
Таким образом, при квалификации преступления по ст. 292 УК РФ необходимо установить является ли субъект, совершивший преступление, должностным лицом.
Ошибки в квалификации, как об этом свидетельствует практика и теория, происходят из-за недостаточно четкого разграничения составах должностных и смежных с ними преступлений. Совершение действия (бездействия) по службе противоречащим ее интересам и объективно общественно опасных, не может быть уголовной ответственности, если лицо, допустившее нарушение, не сознавало самого факта нарушения служебных требований. Поэтому необходимо выяснить, как должностное лицо относилось к самому факту нарушения своих служебных обязанностей, закрепленных в положениях, уставах, инструктажах и так далее, если последними регулируется та или иная деятельность.
Следует также не упустить постановление Пленума Верховного Суда РФ №19, где даются уточнения по поводу нормы о служебном подлоге и его применения, в частности, отмечается, что в случаях, когда лицо в связи с исполнением своих служебных обязанностей внесло в официальные документы заведомо ложные сведения либо исправления, искажающие их действительное содержание, содеянное должно быть квалифицировано по статье 292 УК РФ. Если же им, наряду с совершением действий, влекущих уголовную ответственность по статье 285 УК РФ, совершается служебный подлог, то содеянное подлежит квалификации по совокупности со статьей 292 УК РФ. При оценке существенности вреда необходимо учитывать степень отрицательного влияния противоправного деяния на нормальную работу организации, характер и размер понесенного ею материального ущерба, число потерпевших граждан, тяжесть причиненного им физического, морального или имущественного вреда и т.п. Также Постановлением Пленума Верховного Суда в связи с принятием настоящего постановления признается не действующим на территории Российской Федерации постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. №4 «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге».
Заключение
Уголовная ответственность за служебный подлог призвана способствовать защите общества и его граждан от коррупции и общественно опасных деяний должностных лиц, что подрывает принципы надлежащего государственного управления, равенства и социальной справедливости, угрожает моральным устоям общества.
Статья 292 УК РФ определяет служебный подлог как внесение должностным лицом, а также государственным служащим или служащим органа местного самоуправления, не являющимся должностным лицом, в официальные документы заведомо ложных сведений, а равно внесение в указанные документы исправлений, искажающих их действительное содержание, если эти деяния совершены из корыстной или иной личной заинтересованности7.
Такие документы обладают рядом признаков: зафиксированы на материальном носителе (бумаге, электронном носителе и т.п.); выдаются органами государственной власти, государственного управления на федеративном уровне и уровне субъектов Российской Федерации, а также органами местного самоуправления и иными государственными и муниципальными учреждениями; удостоверяют определенные факты, события и другие обстоятельства, имеющие юридическое значение, предоставляют права или освобождают от обязанностей; имеют соответствующие реквизиты (предполагается наличие специального бланка документа, а также штампа, печати, входящего или исходящего номеров, даты, наименования должности исполнителя и его подписи)8.
Например, к официальным документам, как к предмету служебного подлога по конкретным делам были отнесены приказы, трудовые соглашения, издательские договоры, товарно-транспортные накладные, наряды о выполнении работ, бестоварные накладные, копии финансового лицевого счета, Книги записи актов гражданского состояния. Документ, полученный из автоматизированной информационной системы, приобретает юридическую силу и может рассматриваться как официальный после его подписания должностным лицом соответствующего учреждения и в соответствующем порядке9. В соответствии со сложившейся практикой к предметам данного преступления относятся и находящиеся в делах государственного учреждения, предприятия или организации частные документы10.
С объективной стороны служебный подлог состоит во внесении в официальные документы: а) заведомо ложных сведений или б) исправлений, искажающих их действительное состояние.
Внесение в официальные документы заведомо ложных сведений – это заполнение подлинных документов сведениями, не соответствующих действительности.
Например, начальник отделения милиции вносит в паспорт своего знакомого запись о расторжении брака, тогда как брак в установленном законом порядке не расторгался. По делу директора завода крупнопанельного домостроения совершенный им служебный подлог выразился во внесении в наряды ложных сведений о работе, якобы выполненной женами нескольких рабочих, хотя последние сами выполняли ее в свободное время11.
Под внесением исправлений, искажающих действительное содержание официальных документов, следует понимать исправление отдельных реквизитов документа или замену их другими, переделку текста документа или даты его выдачи и т.д. Все они осуществляются путем физического или химического воздействия на документ.
По способу совершения должностной подлог может быть материальным и интеллектуальным. Материальный подлог выражается в изменении содержания и вида документа: подделки, подчистки, приписки, вытравлении текста документа, переделке его реквизитов и т.п. Такой подлог оставляет невидимые, материальные следы и может быть установлен криминалистической экспертизой. Интеллектуальный подлог состоит в изготовлении документа ложного по содержанию, но правильного по форме, составленного на подлинном бланке соответствующего учреждения, скрепленного печатью учреждения и т.п.
В этом случае подлог определяется путем доказывания ложности самих фактов или событий, о которых свидетельствует документ12.
По конструкции рассматриваемый состав преступления является формальным. Преступление признается оконченным с момента совершения хотя бы одного из названных в законе действий.
С субъективной стороны служебный подлог характеризуется прямым умыслом. Лицо осознает, что оно осуществляет подлог официальных документов, и желает совершить эти действия. Если лицо предписывает, например, фиктивную платежную ведомость на оплату труда, думая, что оформляет подлинный документ, в его действиях нет признаков служебного подлога. При установлении неосторожной вины и иных необходимых признаков оно может отвечать за халатность13.
Обязательный признак данного преступления – корыстная или иная личная заинтересованность. Корыстная заинтересованность при подлоге понимается традиционно как стремление обогатиться либо избежать имущественных расходов. Под иной личной заинтересованностью имеются в виду некорыстные, но антиобщественные мотивы – месть, карьеризм, зависть, желание помочь родственникам или друзьям, например, в приобретении жилья, садового участка, гаража, получить благоприятные отзывы о своей работе, поддержать выгодные приятельские отношения14.
Субъектом преступления является должностное лицо, а также государственный служащий или служащий органа местного самоуправления, не являющийся должностным лицом.
Служебный подлог нередко выступает в качестве способа совершения или сокрытия другого преступления. В частности, если для сокрытия, присвоения или растраты чужого имущества в официальных документах совершаются подлоги, то содеянное образует реальную совокупность двух преступлений и квалифицируется по ст. 160 и 292 УК РФ. Если должностное лицо выдало частному лицу заведомо подложный документ для получения пенсии, пособия или других выплат, его действия следует квалифицировать по ст. 159 и 292 УК РФ при условии, что оно имело цель обратить в свою пользу или в пользу других лиц все незаконно полученные средства или их часть15.
Необходимость совершенствования уголовной ответственности за служебный подлог вызвана высокой степенью общественной опасности данного деяния. В результате внесения в официальные документы заведомо ложных сведений или исправлений, искажающих их действительное содержание, нарушается нормальная деятельность государственных органов и органов местного самоуправления, в значительной степени облегчается совершение или сокрытие других, более опасных, чем сам подлог, преступлений.
Статистические сведения о состоянии и динамике преступлений, предусмотренных ст. 292 УК РФ, позволяют констатировать тенденцию их роста. Одна из причин указанного роста заключается в реформировании законодательной базы, по-новому закрепившей статус не только государственных органов и органов местного самоуправления, но и правовое положение работников этих органов. Данные судебно-следственной практики и материалы статистики подтверждают, что действующее уголовное законодательство России до сих пор не отражает в полной мере появление новых, нетрадиционных форм подлога документов. Не дается должной юридической оценки преступлениям, где в качестве способа их совершения выступает подлог документов.
Список источников и литературы
1. Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Под. Ред. И.Э. Звечаровского. – М.:Юристъ, 2004. – 590 с.ISBN 5–7975–0723–4
2. Уголовный кодекс Российской Федерации
3. Уголовно-процессуальный кодекс России
4. Должностные и служебные преступления: лекции к курсу / Н.П. Печников. – Тамбов: Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та,
2007. – 32 с. – 100 экз.
5. Галахова А.В. Должностные преступления. М.: Норма. 2008.
6. Уголовное право: Часть Общая. Часть Особенная // Под общ. ред. Л.Д. Гаухмана, Л.М. Колодкина, С.В. Максимова. М.: Норма. 2007. С. 698.
7. Уголовное право России. Общая и Особенная Части: Учебник для вузов. / Н.Г. Иванов. М.: Экзамен. 2003. С. 768.
8. Должностные преступления и борьба с преступность. // Российская юстиция. №4. 2007. С. 38.
9. Яни П.С. Экономические и служебные преступления. М.: Интел-Синтез. М.: 2005. С. 12–15.
10. Львович Е.В. Должностное злоупотребление: проблемы криминализации, квалификации и отграничения от правонарушений, не являющихся преступными: Автореф. дис…. канд. юрид. наук. Саратов. 2004. С. 4.
11. Козлова Н., Фалалеев М. Преступление и наказание // Российская газета. 2006. С. 12.
12. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» от 10 февраля 2000 г.
13. Конституция РФ.
14. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации №19 от 16 октября 2009 года «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий».
15. Федеральный Закон «Об Обязательном экземпляре документов 29 декабря 1994 года №77-ФЗ».
16. Гражданский кодекс РФ.
17. Романов В.В. Юридическая психология: Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Юристъ, 2009. – 560 с.: ил.
1 Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» от 10 февраля 2000г.
2 Пункт 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» от 10 февраля 2000г.
3 Бюллетень ВС РФ. 2003. N 5. С. 15-16
4 Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации / Сост. С. В. Бородин, А. Н. Иванова; Под общ. Ред. В. М. Лебедева. – 2 изд., перераб. и доп. – М.: Спарк. 2005. С. 1022.
5 Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации / Сост. С. В. Бородин, А. Н. Иванова; Под общ. Ред. В. М. Лебедева. – 2 изд., перераб. и доп. – М.: Спарк. 2005. С.987.
6 Российская газета №7834 от 25 сентября 2008г.
7 Комментарий к Уголовному кодексу РФ // под ред. В.М. Лебедева. М.: Норма. С.775.
8 Тенденции современной преступности и борьба с ней в России // Государство и право. N 1. 2004. С. 18.
9 Яни П.С. Экономические и служебные преступления. М.: Интел-Синтез. М.: 2005. С.12-15.
10 Львович Е.В. Должностное злоупотребление: проблемы криминализации, квалификации и отграничения от правонарушений, не являющихся преступными: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов. 2004. С.4.
11 Козлова Н., Фалалеев М. Преступление и наказание // Российская газета. 2006. С.12.
12 Уголовное право: Часть Общая. Часть Особенная // Под общ. ред. Л.Д. Гаухмана, Л.М. Колодкина, С.В. Максимова. М.: Норма. 2007. С. 698.
13 Уголовное право России. Общая и Особенная Части: Учебник для вузов. / Н. Г. Иванов. М.: Экзамен. 2003. С.768.
14 Должностные преступления и борьба с преступность. // Российская юстиция. № 4. 2007. С. 38.
15 Галахова А.В. Должностные преступления. М.: Норма. 2008. С. 43.