Содержание

Введение

1. Общее понятие ценности человека

2. Жизнь как ценность

3. Ценности на границах жизни

Заключение

Список литературы

Введение

Ценностные ориентации имеют в своей основе мысль о ценности человеческой жизни, причём ценности не только для самого человека, но и для общества, для других людей. Человек и только он сам определяет своё предназначение и смысл жизни.

Категория жизненного смысла - одна из наиболее общих, интегральных характеристик жизнепонимания и жизнеощущения личности. Совершенно очевидно, что каждый человек, как бы ни был он поглощен своими повседневными делами и заботами, хочет не просто жить, но и ощущать ценность своей жизни, чувствовать, что его существование, его деятельность, преодоление препятствий, устремленность в будущее несут какой-то смысл. В обыденных ситуациях мы редко осознаем, что нам нужна не только жизнь сама по себе, но и ее осмысленность. Мы воспринимаем жизнь как нечто положительное. А вот к смерти, наоборот, относимся резко негативно, видим в ней нечто трагичное, внушающее страх. Главный же механизм, специфичный для суицидального поведения и запускающий акт самоубийства, - это инверсия отношений к жизни и смерти. Жизнь утрачивает положительное отношение и воспринимается только негативно, в то время как смерть меняет свой знак с отрицательного на положительный.

Таким образом, можно говорить о том, что человек, у которого наблюдается внутриличностный конфликт, имеет тенденцию к снижению ценностных ориентации.

1. Общее понятие ценности человека

Ценность – это особый вид реальности и процесса. Сама по себе она не существует, хотя и связана не только с человеком, но и с миром. Мир полон ценностей – материальных (вещи, деньги, собственность…), художественных (произведения искусства и литературы…), природных (солнечный восход, моря, цветы, ландшафты…), собственно человеческих (смех, красота глаз, мужественный поступок…).

Ценность всегда и одновременно ценность чего-то (кого-то), и ценность для кого-то. Ее основой может быть любая субстанциальная реальность в указанном выше смысле, продукты человеческого творчества и содержания сознания или субъективности: предвкушение открытия, свежая питьевая вода, освобождение от рабства, дружеское общение, автомобиль как средство передвижения, образ любимого человека и т.д. Но ценность обязательно антропогенна, поскольку возникает, точнее устанавливается в процессе человеческого осмысления, выбора и действия, в процессе оценки человеком людей, общества, идей, предметов культуры или природы, как и любой другой субстанциальной реальности.

Виды ценностей могут быть самыми разными: объективными, виртуальными, несуществующими в природе (мечты, идеалы), фантастическими. Но в любом случае они обретают статус ценностей при потенциальном или наличном существовании человека, т.е. того, кто способен ценить.

Ценности играют колоссальную, больше того – определяющую роль в жизни людей. Они обладают функциями ориентиров, образуют сложный мир смыслов и символов, составляют основу индивидуальных или коллективных суждений и поступков. В них есть регулятивные и нормативные компоненты.
Область бытования ценностей универсальна и практически безгранична.

В свете гуманистического мировоззрения, главным признаком ценности является наличие в ней благотворных для человека качеств и свойств, возможностей использовать эту ценность во благо человека, или ее способность соединяться с положительными качествами индивида. Благотворным же естественный (т.е. не деформированный идеологизмами) человек считает все то, что способствует земной жизни всякого индивида, облегчению ее условий, наполнению ее радостью. Отсюда вытекает, что лежащая на этом уровне область гуманистических ценностей складывается, во-первых, из того, что признается ценным нашей человечностью, во-вторых, из того, что человечно и позитивно в самом человеке, в-третьих, из того, что признается ценным в виде комбинации наших нейтральных и позитивных качеств. Например, способность к познанию сама по себе нейтральна. Можно познавать и добро, и зло во имя и добра, и зла. Конечно, глупо было бы подходить к неизведанным еще истинам с требованием соответствия нашим ценностям. Но результаты познания только тогда обретают статус подлинной ценности, когда начинают служить целям добра, улучшению жизни человека.

Общей чертой ценностей гуманизма является заключенная в них человечность, все то, что связано с утверждением жизни, положительными качествами людей, с творчеством добра в его многообразных формах. Гуманистическая аксиология руководствуется шкалой: «человечность – бесчеловечность». Все, соответствующее или не противоречащее человечности становится ценностью гуманистического мировоззрения. Все, что противоречиво в себе и состоит из «смеси» положительного и отрицательного, заслуживает названия псевдо- или квазиценностей и подлежит критической оценке. Все, что бесчеловечно, то не ценность. В результате образуются три области: (1) область ценностей, (2) область псевдоценностей, (3) область антиценностей.

Область ценностей – это вся область человеческого существования. Она простирается как внутри самого человека, так и вне его, даже за пределами его досягаемости: ведь человек гуманный заботится и о том, что будет, когда не станет его самого. Но центральной среди них является ценность человеческой жизни.

Если исходить из позиций натуралистического гуманизм, то тогда человека можно определить как высшую ценность в мире человека. Личность – это исходная ценность, абсолютная по отношению к себе и относительная (одна из многих) в ряду всех остальных. Не осознав и не оценив себя, человек не может познать и по достоинству оценить и все остальное.

Важно обратить внимание на то, что в этом определении имеется оговорка, что, во-первых, человек – высшая ценность в мире человека, и, во-вторых, что он – абсолютная реальность по отношению к самому себе, но относительная в ряду других людей или даже субстанциальных реальностей мира.

2. Жизнь как ценность

Жизнь или существование – это стержневая, базовая ценность человека. Она является общим условием или предпосылкой всех его состояний и действий. Но важно подчеркнуть, что приоритетна не ценность жизни, а ценность человека, поскольку именно личность есть, личность живет, личность существует, тогда как жизнь, какой бы ценной и значимой сама по себе она нам ни казалась, есть не более чем самое непосредственное место, средоточие возникновения личности, способ ее бытия в мире.

Современная антропология, психология и философия показали, что рождение человека – это сложный, многоступенчатый процесс. Вначале нам дано наше непосредственное существование, жизнь. Личность рождается на ее основе, но не одновременно с нашим биологическим рождением, а позже.

Если личность – это сущность, а жизнь – существование, то наше существование предшествует нашей сущности. Сказать, что сущность существует, значит сказать, что личность живет. Но именно сущность, личностное начало является смысловым и ценностным центром человека.

Для правильного понимания человека нужно преодолеть опасность так называемого генетического редукционизма, т.е. сведения сущности последующего к сущности предшествующего, порождающего это последующее. Сведения лишь только на том основании, что одно предшествовало другому. Неправильно, скажем, считать человека «по существу» обезьяной лишь потому, что человек произошел от обезьяны. Также неправильно сводить сущность человека к его существованию, а личность – к ее жизни.

Жизнь – это способ бытия личности как обладателя, владельца жизни, ее хозяина и властелина. Если же имеет место обратная ситуация, то тогда личность превращается в раба своей жизни, а жизнь в радость превращается в жизнь в тягость. Человек – это цель. Его жизнь – средство для этой цели.

Ценность жизни как таковой двойственна. С одной стороны, жизнь дана нам как высший дар, универсальная возможность, и потому мы должны высоко ценить жизнь, испытывать к ней благоговение и уважение. С другой стороны, жизнь дана тому, кто есть не просто жизнь, а человек – существо, живущее своей жизнью, существо свободное, мыслящее, творческое, знающее жизнь, ее начало и конец, ее безграничные возможности и ее биологические границы, существо, осознающее конечность жизни. И потому тот, кому она подарена, отдана (буквально ни за что!) для того чтобы быть им прожитой – приоритетнее, важнее жизни, является ее субъектом. Хорошим или плохим – это другой вопрос. Бывают гениально, а бывают и бездарно прожитые жизни.

Возможно, существует даже закон жизни: мы либо выше жизни, если проживаем ее достойно, либо – ниже, т.е. оказываемся недостойны этого дара, если живем как-нибудь, плывя по течению. Но в любом случае, человек и его жизнь – это не одно и то же. Рождение личности – это акт выхода жизни за свои биологические пределы. Это значит, что в ее чреве рождается разум и свобода, порождающие целый фейерверк уникальных феноменов культуры, не сводимых к жизни как биологическому процессу.

Жизнь либо есть, либо ее нет. Но ее качество может быть различным. Если мы живем, поддерживаем нашу жизнь, любим и заботимся о ней во имя блага и не за счет жизней и ценностей других людей, то мы человечны, и наша жизнь есть благо и богатство. Если в нас берут верх бесчеловечные начала, то наша жизнь начинает деградировать, ослабляться, становиться все беднее и слабее. Ценность ее уменьшается в той мере, в какой ее прожигает, убивает бесчеловечное в нас. Чем гуманнее, богаче наша жизнь, тем выше ее ценность. Жизнь в той мере ценность, в какой я человечный хозяин своей жизни.

«Просто жить», жить пассивной, растительной жизнью, отдаваясь потоку повседневности и сиюминутности, – значит бездумно растрачивать свой стартовый капитал, тот изначальный резерв жизни, который у всех у нас есть уже к моменту появления первых актов сознания и самосознания, к моменту пробуждения в нас личности и человечности. Есть высказывание: один человек живет, чтобы есть, другой – ест, чтобы жить. Гуманный человек может сказать, что он ест и живет, чтобы становиться и быть человечным человеком, чтобы творить самого себя и ценности личной, общественной и вселенской жизни, чтобы совершенствоваться и возвышать достоинство человека.

Жизнь есть ценность потому, что она является исходной базой, способом, процессом, в ходе которого мы только и можем проявлять, вызывать к деятельному бытию, реализовывать нашу человечность, все наши положительные качества и добродетели, все наши ценности.

От одного этого человеческая жизнь становится беспредельно ценной, становится универсальной ценностью. Безграничная ценность жизни проявляется уже в том, что на свой пир, на пир жизни она зовет всех и вся, для всех и всякого человеческого существа она находит место на своем празднике. Как наш бесценный дар и действительный шанс она без всяких предварительных условий говорит каждому из нас – живи!

Возможно, только что сказанное прозвучало слишком декларативно. Существуют болезни, делающие само существование испытанием, ранние смерти и т.п. И все же в бесконечной ценности жизни, покуда мы можем жить, как бы тонут все ее черные пятна. Кроме того, между человеком и его жизнью может разыграться настоящая трагедия. Жизнь для него может стать невыносимой. И тогда от может реализовать свое право на жизнь: прекратить ее. В частности, право на достойную жизнь и на достойную смерть обсуждается в связи с проблемой эвтаназии.

Каждый психически здоровый человек дорожит жизнью независимо от того, выглядит ли она по принятым меркам удавшейся или нет, – вот лишнее подтверждение реализма гуманистического понимания человека. Однако и сама жизнь, независимо от ее оценки, которая всегда вторична, требует к себе гуманного отношения. Чтобы реализоваться как ценность, она должна быть, должна сохраняться как таковая, она должна поддерживаться, укрепляться и обогащаться. Но одних внутренних резервов жизни, инстинктов ее самосохранения недостаточно. И вот почему.

Жизнь – универсальная, всеохватывающая основа человеческого существования. Это значит, что она открыта и человечному, и бесчеловечному в нас. Именно поэтому она может быть и радостью, и горем, и крыльями, и ярмом на шее, и роскошью, удачей, и нищетой, неудачей и проклятием. Миллионы и десятки миллионов наркоманов и алкоголиков, беспризорных и бездомных детей, сирот, сотни миллионов бедняков, обреченных в разных странах на прозябание, голод и страдания по вине тоталитарных и невежественных правящих сил и по причине архаичных традиций несвободы и покорности, – все они оказались не в состоянии или были лишены возможности реализовать свой жизненный потенциал.

Но в любом случае жизнь сама по себе не может не быть ценностью. Она становится бременем или даже невыносимой не в силу своей собственной сущности, а лишь постольку, поскольку пронизывается, облекается негативом антигуманного в человеке или того существующего вне человеческого существа, что угнетает его, подрывает, лишает сил.

Если понимать под человеческой жизнью не одну только биологическую ее сторону, но и психическую и интеллектуальную (а только такую целостность и можно назвать человеческой жизнью), то легко представить себе, сколь широк диапазон вторжения античеловеческого в нас, в нашу собственную жизнь.

Когда почему-либо на пути этого вторжения не установлен надежный заслон, когда антигуманному не противостоит гуманное, то процесс жизни начинает приобретать отрицательный смысл, становится бесчеловечным и разрушительным и для самого человека, и для общества, и для среды обитания.

Одни лишь биологические начала жизни и примитивные инстинкты выживания могут еще поддерживать жизнь человеконенавистника, убийцы или насильника.

Жизнь тем более становится сумеречной, ущербной и ослабленной, чем более она поражена бесчеловечностью, цинизмом и нигилизмом.

Самое страшное, что может случиться с человеком – это победа антигуманного в нем. Его окончательная победа означает духовную деградацию и смерть, стимулирующие, так или иначе, деградацию и смерть физические. Ни один злодей не бывает по-настоящему счастлив, а средняя продолжительность жизни закоренелых преступников гораздо ниже среднестатистической продолжительности жизни.

У жизни есть не только внутренние враги в лице самого человека, но и враги внешние, существующие за пределами личности и общества. Особенно очевидны опасности, грозящие жизни как биологическому процессу: болезни, стихийные бедствия, нездоровая среда обитания. Хотя во многом эти враги могут быть социально обусловленными, и либо стимулироваться социальными факторами, либо ослабляться, а некоторые и побеждаться принимаемыми социальными мерами, сама природа этих угроз связана с физическими, общебиологическими или экологическими законами. В этом контексте возникает вопрос о той составляющей нашей жизни, которая связана с нашей плотью, телесностью и с ее ценностью.

Ценность нашего тела не только биологическая, физическая и эстетическая. Она собственно жизненная, экзистенциальная, поскольку фундаментальным образом связана с нашим существованием как жизнью.

Наше тело – это единственно возможный способ нашего физико-биологического существования.

Сколь бы захватывающими ни были перспективы создания искусственного мозга или искусственного человека, телесное, биологическое всегда будет неотделимо от нас как личностей, от нашего внутреннего мира, нашего я.

3. Ценности на границах жизни

Высшей, абсолютной ценностью является человеческая жизнь. Сущность жизни в истории человечества трактовалась по-разному: от борьбы за существование (Ч. Дарвин) и способа существования белковых тел (Ф. Энгельс) до космического процесса качественных изменений "жизненного порыва" (А. Бергсон). Но аксиологический аспект осмысления жизни заключается не столько в выяснении ее сути, сколько в поисках ответов на вопросы; "в чем смысл жизни?", "зачем человек живет?".

Эти вопросы рано или поздно встают перед каждым человеком.

Во-первых, жизнь является всеобщим необходимым условием осуществления всех иных (реальных и утопических) целей, задач, мечтаний, которые человек ставит перед собой. Действительно, ведь для того, чтобы успешно закончить университет, стать хорошим специалистом, обрести семью и т.д., прежде всего нужно "быть живым", нужно жить. Осознание человеком того, что он живет, что его жизнь наполнена определенным смыслом, обеспечивает ему психическую устойчивость, психическую нормальность, общую комфортность.

Во-вторых, как уже отмечалось, в отличие от животного человек осознает свою смертность, понимает, что жизнь не бесконечна. Поэтому он стремится продлить свою жизнь, приобщиться к вечному, оставить о себе память. Но это удается человеку лишь в том случае, если его жизнь была наполнена смыслом. Выяснение, уяснение и поиск этого смысла выступают, таким образом, предварительными условиями человеческого бессмертия.

В-третьих, выступая абсолютной, высшей ценностью, жизнь может иметь различную цену. Пословица "Собаке - собачья смерть" говорит и о том, что жизнь умершего оценивается не выше жизни животного. Естественно, что каждый человек стремится повысить ценность своей жизни в своих глазах и в глазах окружающих. Для этого он сам для себя формулирует свое жизнепредназначение, ставит перед собой не только утилитарные, но и смысложизненные цели. А таковыми они становятся лишь тогда, когда наполнены смыслом.

Таким образом, поиск смысла жизни для человека является естественным процессом и вытекает он из естественной же потребности самоощущения значимости своей жизни для других и самого себя.

У всякой жизни есть свои границы. Свой срок жизни имеют хромосомы, виды животных, особи и человеческие индивиды. Ученые говорят, что биологически человеку дано жить 120 – 150 лет. Не исключено, что с помощью генной инженерии, в ходе прогресса медицины и здравоохранения людям удастся существенно продлить человеческую жизнь. Но даже в необозримом будущем нам вряд ли удастся обрести бессмертие. У жизни есть свои пределы. За ее пределами – смерть.

Первая обычная реакция на это слово – тревога, неприятие, отстранение, возможно, даже страх. И это естественно. У жизни, как кажется, нет более опасного, абсолютно бескомпромиссного врага, чем смерть. И потому тем более важно постараться понять, осмыслить это явление.

Что такое смерть? Она – естественный конец всякого живого существа, в том числе и человека. Отличие смерти от всякого другого явления в том, что нельзя рассказать о ней «изнутри», из состояния смерти. Людям всегда казалось, что если бы можно было «оттуда», из-за ее черты поведать о ней живущим, то тогда мы обрели бы уникальное знание, может, и само бессмертие. В невозможности этого состоит загадка смерти, хотя с объективной точки зрения, т.е. с научной, биологической и медицинской, в ней куда меньше непонятного, чем в жизни.

Смерть неизбежна и необратима, она вызывает естественное чувство неприятия и «окончательного оскорбления» (И.С. Тургенев). Ее парадокс в том, что она есть как факт и в то же время ее нет, т.е. она понимается как небытие, мы знаем о ней и в то же время не знаем, не хотим знать ее, пока живы. Как говорится в словаре В. Даля, «На смерть, что на солнце, во все глаза не взглянешь!»

Одна из причин такого парадоксального восприятия смерти кроется в самой специфике нашего сознания.

В форме осознания человеком своей смертности, в форме доступного для нас понимания смерти она, ее образ входят в нашу жизнь, не убивая ее и не превращаясь во что-то живое.

Феномен смертности можно понимать не только как осознание человеком своей возможной или неизбежной смерти, но и как процесс умирания в нас живого, скажем, клеток организма или частей тела. Как известно, это отмирание начинается у человеческого организма уже в утробе матери.

Осознание смерти – мощный фактор нашей жизни.

Есть латинское выражение «memento mori», «помни о смерти». Смерть напоминает нам о хрупкости и временности жизни. Обрамляя своей тьмой жизнь, смерть, вовсе не желая этого (если только можно приписывать ей способность желать или не желать), придает ей особенную ценность, остроту, яркость и прелесть.

Факт нашей смертности подчеркивает однократность и неповторимость человеческого бытия, порождает чувство абсолютного одиночества перед лицом всех важнейших экзистенциальных проблем, способствует обострению самосознания, по-своему закаляет личность и избавляет ее от многих иллюзий.

Ощущение соприсутствия смерти изначально присуще жизни, помогая человеку осмыслить бесконечную ценность жизни, единство в ней радости и печали, ее сладости и горечи, ее эпоса и драмы.

Смерть учит нас лучше понимать жизнь и заботиться о ней, нередко именно ее близость заставляет бросаться в объятья жизни. По контрасту, она углубляет жизнелюбие, благоговение перед жизнью. Наша жизнь воспринимается теперь как то, что не гарантировано нам абсолютным образом, раз и навсегда. Она становится «альтернативной», ведь у нее, оказывается, есть соперник, так сказать ее изнанка, почти спутник или тень. Теперь мы не просто живем, а выбираем жизнь, становящуюся – ввиду возможной смерти – не бессмысленным потоком, а жизнью-задачей, поставленной нами самими, нашим выбором, нашей свободой, нашей оценкой. Жизнь становится особенно острой и драгоценной именно потому, что она временна, однократна и что главное в ней самой, а не начнется после ее финиша.

Ввиду смерти нам легче научиться быть по-настоящему благодарными за бесценный дар жизни, научиться лелеять ее как что-то преходящее, счастливо случайное, рассматривать ее как интерлюдию, во время которой наши тела приподняты над поверхностью косной материи. Мы можем глубже почувствовать чудо и возвышенность Универсума. И мы можем видеть, что хотя мы и смертны, но являемся частью того, что никогда не умрет. Наконец, наш разум может сказать нам: Человек не рождается и не умирает. Он возникает из неизвестности и уходит в неизвестность.

Таким образом, смерть выполняет важные ценностные функции, и сама она в этих своих функциях становится ценностью. Но гуманизм предостерегает от двух крайностей в отношениях человека к смерти: от некрофилии и некрофобии. В конечном счете, и тяга к смерти, и всепоглощающий страх от одной только мысли о ней суть патологические состояния личности, чреватые безумием или парализацией разума человека, потерей всех его достоинств.

Гуманистическая психология признает исходный трагизм бытия человека, учит его стоицизму и даже героизму перед лицом смерти. Интеллектуально гуманизм предполагает в данном случае умудренное спокойствие, ясное, возможно более глубокое понимание феномена смерти, сохранение человеческого в человеке до самого последнего момента жизни. Нравственно гуманизм противопоставляет смерти чувство собственного достоинства человека. Достойная смерть – это победа человечной жизни над разрушительными силами смерти. Гуманисту знакома и горькая эстетика смерти, ее очищающая сила.

Умереть по-человечески значит быть и оставаться человеком до конца.

К чести человека он умеет умирать мужественно и достойно, не позволяя смерти свести его к чему-то скулящему, животному и ничтожному.

Человек многообразными способами противостоит смерти, борется с ней. Своими делами он способен создать много такого, что выходит за границы его биологической жизни. Творения его рук и ума, плоды познания и художественного воображения, отливаясь в благодарную память о человеке (пусть зачастую и безымянную) ломают границы смерти. «Творить – значит убивать смерть», – говорит Р. Роллан. И разве не гены, не семена жизни и кровь переходят от поколения к поколению, не позволяя смерти воздвигнуть непроницаемую стену между живущими и покинувшими жизнь?

Человек настолько мудрое, адаптивное, практичное и, надо сказать, мужественное существо, что заставляет служить себе даже смерть. Смерть должна быть превращена в способ утверждения личностью приоритета своего нравственного бытия по отношению к жизни как биологическому процессу.

Ввиду смерти личность может реально доказать, что есть ценности, которые выше жизни.

В этом ценность смерти. Есть мысль, с которой каждый из нас вправе соглашаться или не соглашаться, но которая для некоторых людей несомненна: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях».

Такого рода высказываний немало. Во время войн люди рискуют жизнью или идут на верную смерть во имя утверждения и сохранения чести и достоинства, гражданского долга, свободы своего народа, т.е. во имя ценностей, которые для них оказываются выше их собственной жизни. В некоторых случаях люди утверждают свое достоинство, абсолютную ценность самих себя, жертвуя собой во имя жизни другого человека.

Смерть не только страшит, но и вдохновляет – конечно, не сама по себе. Мировое искусство и литература полны гениальных произведений, темой который является жизнь и смерть: «Ромео и Джульетта» Вильяма Шекспира, «Война и мир» Льва Толстого, «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана… Размышляя о смертности, испытывая огромный спектр чувств, связанных со смертью человека, поколения наших предков оставили нам огромный пласт поэзии, драматургии, музыки, изобразительного искусства, философии, богатство которого – это вызов, бросаемый жизнью смерти, отказ признать ее силу и господство над человеческим духом и волей.

Заключение

Сегодня мы можем с достаточной уверенностью утверждать, что смерть - это антипод жизни и что жизнь достойна того, чтобы жить. Жизнь каждого - это уникальный невозобновимый дар. А в силу того что невозобновимое всегда ценнее возобновимого, смерть лишь подчеркивает ценность жизни. Смерть - это таинство и тайна, отсюда и страх перед смертью как перед неизвестностью.

Но всегда ли жизнь достойна того, чтобы жить? Скорее всего это так. Однако достойной может быть только подлинно человеческая жизнь. Последнее предполагает, что человек обеспечен минимумом человеческих благ - работает не больше, чем он может; пользуется поддержкой семьи или общества; восстанавливает свои физические силы ночью; имеет пищу, крышу над головой, надежду на будущее и т.д.

Вместе с тем существуют ситуации, когда смерти желают, когда жизнь прекращают добровольно, совершают эвтаназию или суицид. Причины последнего могут быть разными. Основными из них в современных условиях выступают наркомания, бедность, неизлечимая болезнь, предательство, позор, другие психические потрясения. В конечном итоге человек приходит к убеждению, что смерть - единственное средство избавления от боли, пытки, душевной муки или позора.

Список литературы

1. Афанасьев В.В. Неогуманистические концепции Дж. Хаксли и А. Печчеи. – М., 1991.

2. Балашов Л.Е. Гуманистический манифест. М., 2000.

3. Борзенко И. Ноосферный гуманизм // Здравый смысл, 1999, № 13.

4. Возможность невозможного: Планетарный гуманизм для России и мира. Материалы международной научной конференции. Сост. и ред. В.А. Кувакин. – М.: Российское гуманистическое общество. 2001.