Введение.

Эпоха Освобождения дала сильный толчок культурному развитию России. Перемены, которые затронули почти все сферы общественной жизни, не могли не отразиться и на культурном развитии России и ее народов.

Практически во всех сферах мы видим эти изменения.

Цель данной работы: изучение особенностей духовной жизни российского общества во второй половине XIX века.

Для достижения выдвинутой цели автор выделяет несколько задач:

• Анализ положения и роли церковных структур во второй половине XIX века.

• Изучение суждений Л.Н. Толстого о проблемах религии.

• Анализ влияния В. Соловьева на духовную жизнь России.

Церковь во второй половине XIX века.

Подготовка крестьянской реформы проходила в обстановке острой борьбы. В числе противников реформы находились и некоторые высшие православные иерархи. Казанский епископ Афанасий в речи перед дворянами заявил, что “церковь не находит причин действовать своим влиянием к освобождению крестьян”.

Противники реформы пытались опереться на поддержку московского митрополита Филарета. Он был давно уже не в опале, хотя продолжал безвыездно жить в своей епархии. К его голосу прислушивался Александр II. В то время Филарет был наиболее авторитетным представителем церкви.

Зная о консерватизме Филарета, некоторые помещики обращались к нему с просьбой отговорить царя от реформы. Митрополит отвечал, что это дело вне круга его обязанностей. Подобную же уклончиво-выжидательную позицию занимала православная церковь в целом. Но отдельные ее служители высказывались в пользу реформы. Калужский епископ Григорий в речи перед дворянским собранием заявил, что “улучшить быт крестьян — дело богоугодное”.

Но как ни сторонился Филарет крестьянской реформы, в круговорот событий вовлекся и он. В начале 1861 г. власти обратились к нему с просьбой написать текст манифеста, в котором следовало объявить об отмене крепостного права и разъяснить главные положения реформы. Для переговоров в Москву был отправлен сенатор М. И. Тапильский. Уговаривая Филарета, он, по его признанию, употребил немало льстивых слов, митрополит же ссылался на недостаточное знакомство с “предметом поручения”. Однако во время беседы выяснилось, что секреты петербургских канцелярий митрополиту хорошо известны.

Согласившись исполнить поручение царя, митрополит действовал очень быстро. Работа была сделана за один день, 4 февраля. На следующий день Филарет послал председателю Редакционных комиссий В. Н. Панину письмо с объяснениями к тексту. Митрополит подчеркивал, что он “исполнил только долг повиновения” и молится о том, чтобы государственным мужам были даны “проницательная мудрость и прямодушная ревность”. Это был намек на отсутствие у мужей таких качеств.

Манифест об освобождении крестьян был обнародован в фила-ретовском варианте, с незначительными поправками. Современники, не зная подлинного автора текста манифеста, не очень высоко оценили его литературные достоинства. Написанный в “высокоторжественном” стиле, состоящий из длинных фраз, смысл которых трудно уловить на слух, манифест был малопонятен крестьянам. Лишь упоминание о “свободном труде” в заключительной фразе осталось в памяти и западало в душу.

После событий апреля 1861 г. в Бездне, Кандеевке и других деревнях студенты Казанского университета и Казанской духовной академии организовали панихиду по крестьянам, расстрелянным при подавлении выступления. С речью выступил преподаватель духовной академии А. П. Щапов, историк, публицист. По донесению губернатора, он говорил, что “учение Христа было демократическое, умер он за свободу, как умирают теперь наши братья труженики, что скоро настанет минута освобождения России” Панихиду служили студенты академии священник Яхонтов и иеродиакон Мелетий.

На губернаторском донесении, где говорилось о речи Щапова и об участии в панихиде “двух монахов”, Александр II наложил резолюцию: “Щапова необходимо арестовать, а двух монахов заключить в Соловецкий монастырь”.

Щапов был арестован, а к разбору “дела о панихиде” привлекли Филарета. Главным виновником всего этого дела Филарет считал Щапова. Его речь, писал он, “заключала, с одной стороны, неуместный и возмутительный протест против действий правительственного правосудия, а с другой — искажение учения Христова”. Поэтому Щапова митрополит предлагал удалить из академии и подвергнуть “вразумлению и увещанию в монастыре”. Священника Яхонтова, согласно “высочайшему” повелению, Филарет считал необходимым сослать в Соловецкий монастырь. Мелетия же он предлагал поместить в один из ближайших монастырей.

Яхонтов пробыл на Соловках до 1863 г. Щапов же, вопреки пожеланию Филарета, не был заключен в монастырь. Ему зачли в наказание многомесячный арест во время следствия и уволили из академии.

Падение крепостного права изменило весь уклад русской жизни. Филарет опасался, как бы реформы не коснулись и церкви. Он писал, что ее внутреннее устройство “особенно нужно охранить от потрясения, когда многое потрясено”. До конца своих дней сохранял он настороженное отношение к преобразованиям в церкви. А то благое дело, ради которого он когда-то принял опалу, было осуществлено уже после его смерти. В 1876 г. была издана Библия на русском языке.

Филарет был личностью выдающейся, хотя и противоречивой. Его деятельность не поддается однозначной оценке. С одной стороны, он всегда стремился охранить церковь от вмешательства светских властей. Принимал участие в крестьянской реформе. Но с другой стороны, был маловосприимчив ко всему новому — особенно в последние годы жизни. Но среди высшего духовенства московский митрополит занимал, пожалуй, даже не самые консервативные позиции. Не один Филарет, а почти вся иерархия противилась преобразованиям. И потому реформы 60-х гг. лишь в небольшой степени коснулись православной церкви.

Обер-прокурор К. П. Победоносцев. В 1880 г. на пост обер-прокурора Синода назначен Константин Петрович Победоносцев (1827—1907). Он стал наиболее известным идеологом самодержавия. Церковь и государство в России, утверждал Победоносцев, должны находиться в неразрывной связи. Распадение ее гибельно и для церкви, и для государства. “Безверное государство,— поучал Победоносцев,— есть не что иное, как утопия, невозможная к осуществлению, ибо безверие есть прямое отрицание государства”.

Правительство, говорил обер-прокурор, берет на себя защиту церкви от ее врагов, обеспечивает ей материальную сторону деятельности. В свою очередь церковь должна действовать сообразно с существующими в государстве порядками и прислушиваться к “отзывам знающих лиц”.

В практической деятельности Победоносцев стремился осуществить полное и безоговорочное руководство церковью. Члены Синода в частных беседах сетовали на его деспотизм и порой проявляли строптивость. Но постепенно Победоносцеву удалось подобрать в Синод послушных членов. К тому же церковная верхушка в основном поддерживала такие направления политики Победоносцева, как распространение церковноприходских школ, подавление старообрядчества и сектантства, укрепление положения православной церкви.

Старец Амвросий из Оптиной пустыни. Православное духовенство, особенно сельское, по-прежнему основное внимание уделяло обрядовой деятельности. Учительная сторона духовного служения проявлялась слабо. И потому народ, как и прежде, обращался за наставлениями к праведным старцам,

Всероссийской известностью и всеобщим почитанием пользовался старец Амвросий из Оптиной пустыни (в миру Александр Михайлович Гренков, 1812—1891). Родился он в Тамбовской губернии в семье пономаря и в 17 лет ушел в монастырь. Несколько раз в жизни он тяжело болел, бывал при смерти и всегда имел слабое здоровье. К 40 годам он еле ходил, не выносил холода и сквозняков, очень мало ел. И тем не менее ежедневно принимал толпы стекавшихся к нему людей и отвечал на десятки писем.

Беседа со старцем длилась обычно 10—15 минут. Тонкий психолог, он читал в душе своего собеседника как в открытой книге. Легким намеком он указывал ему на его слабость, заставляя серьезно о ней подумать. На встречи со старцем ехали простые крестьяне и горожане, купцы и военные, аристократы и интеллигенты. После беседы с ним Лев Толстой сказал: “Этот старец Амвросий совсем святой человек, поговорил с ним, и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога”. Беседовал со старцем и Ф. М. Достоевский. Многие его черты он запечатлел в образе старца Зосимы в романе “Братья Карамазовы”.

Несмотря на постоянные хвори, Амвросий воспринимал мир в светлых тонах. Он считал, что “всякое торжество зла над добром бывает только мнимое, временное”. Однако он предостерегал от обольщений насчет того, что по мере общественного прогресса совершенствуется и человек, как полагали многие мыслители в XIX в. “Прогресс или улучшение есть только во внешних человеческих делах, в удобствах жизни”,—писал он. В нравственном же совершенствовании каждый человек должен сам, самостоятельно пройти свой путь, сверяя его с заповедями добра.

Пример Амвросия и других духовных подвижников показывал, что православная церковь обладала большой нравственной силой. Но обстановка в стране была такова, что эта сила в значительной мере не проявлялась. Некоторые служители церкви вовлекались в накопительство, в биржевой ажиотаж, забыв о своем призвании.

Русская православная церковь, жившая во многом представлениями прошлых веков, зависимая от государства, в конце XIX в. начинает терять контроль над состоянием общества. Патриархальная набожность крестьянина у некоторых рабочих сменялась равнодушием к религии и даже атеизмом. В деревне отход от церкви происходил медленнее и незаметнее. Но рабочие были тогда тесно связаны с деревней, их настроения передавались и части крестьян. К тому же церковь занимала пассивную позицию в аграрном вопросе, особенно обострившемся к концу века. Поэтому влияние церкви слабело и в деревне. Со снижением же авторитета церкви общество теряло важный стабилизирующий фактор.

Л.Н. Толстой о проблемах религии.

Первоначально кризисные явления в религии ощутили и о них заговорили вслух в последней четверти ХIХв. и в самом начале ХХв. представители внецерковной ветви русского религиозного либерализма: славянофилы (Ф.М. Достоевский, В.С. Соловьев),а также деятели неохристианства (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков). Одни из них ратовали за возвращение церкви к мифическим “исконным началам”, другие подвергали критике официальную церковность дореформенной поры и высказывались за обновление русского православия применительно к меняющимся условиям общественного развития.

Свое видение развития религии представляет в этот период Л.Н. Толстой. Все идейное наследие Л.Н. Толстого ( 1829-1910 годах.) по большому счету сводится к попытке ответить на два главных вопроса: “В чем моя вера?” и “Что делать?”.

Как определить кратко толстовскую мысль? Ее основная характерная черта заключается во все большем освобождении христианства от догматов, расширяя в то же время рамки морали. Он ставил под сомнение все богословие исторического христианства, отвергая как противоречащий разуму принцип триединства¹. От этого он последовательно шел к неприятию идеи воплощения Бога в мессию (богочеловечество) и к непризнанию Бога в проповеднике Евангелия. В разрушении традиционных верований Толстой пошел по пути непризнания существования божественной личности и созидательного разума. Таким образом, может быть впервые в России, благодаря силе воздействия писателя, голос которого доходил до миллионов читателей всего мира, была поставлена проблема о разделении христианства (сведенного к этике) и богословия.

Толстой Л.Н. проповедовал, по существу, новое, отличное от православия учение. Очень интересна оценка богословских трудов Толстого В.В. Розановым, который сравнивает его с “медведем, который – желая согнать муху с лица своего заснувшего друга – человека – поднял бы против этой мухи камень, который может убить самого человека”⁴, при этом в роли друга – человека, естественно, выступало духовенство, которое, по словам того же Розанова, “совершенно не знало, или не понимало тот огромный, волнующийся и тонкий духовный мир, в который Толстой проник с небывалою проницательностью”⁵.

Согласно православной классификации, учение графа Толстого было отнесено к категории так называемых “рационалистических сект”, но с одним важным отличием: в то время как такие секты поддерживали основы христианской веры, Толстой их разрушал.

Государственная власть отреагировала на усиление влияния толстовского движения “ Определением Святейшего Синода ” от 20 – 22 февраля 1901 года. “Определение” говорило не об отлучении писателя, а о самоотторжении его от православной церкви¹. Отлучение “безбожной личности”² от церкви было подобно небольшому толчку, вызывающему лавину.

Деятельность Толстого явилась показателем глубокого религиозного упадка официальной церковности в русском обществе. Он заставлял людей задуматься об основополагающих христианских принципах. Объединив этические моменты, являющиеся общими для многих религий, Толстой, по существу, не создал никакой новой религиозной системы. Неудача Толстого лишь доказывает, что религии искусственно не создаются, не изобретаются.

Показательно, что так называемое толстовство проникло в самые различные круги общества. Таким образом, распространение толстовской мысли представляет собой важнейшую веху в глубоком кризисе религиозного самосознания русского общества в конце ХIХ века.

Влияние В. Соловьева на духовную жизнь России.

Известный исследователь русской идеи А.В. Глыга считает, что жизненной задачей В. Соловьева стало реформирование христианства, освобождение его от чуждый наслоений, выявление его нравственной, гуманной сущности, заключение в новую, современную форму, сделав ее всеобщим достоянием³.

В конце 80–х годов В. Соловьев острейшим образом чувствует конец византийско–московского православия, которое считал язычеством и стремиться к тому, “чтобы при помощи римской католической церкви оживить и преобразовать восточную Церковь”. Критика византийско – московского православия была настолько

Соловьевым в этот период ( “Россия и вселенская Церковь”, “Русская идея” ) не могли быть напечатаны в России. Опубликованы они были за границей на французском языке, а в переводе на русский язык они смогли появиться лишь через несколько лет после смерти автора. В 1891 году его работа “Об упадке средневекового мировоззрения” тоже наполнена чувством катастрофизма по отношению к традиционному православию. Обращаясь к работе В. Соловьева “Когда был оставлен русский путь и как на него вернуться”. ( По поводу “Заметки о внутреннем состоянии России” К.С. Аксакова ), ( 1881 год ), можно проследить мысль автора о том, что истоки кризиса русского православия начинаются не с реформирования церкви Петром I ( “это государственная власть ставящая себя вне народа…, грех Петра Великого – это насилие над обычаем народным во имя казенного интереса – грех тяжкий, но простительный” ), а еще с никоновского раскола ( “Патриарх Никон – это церковная иерархия, ставящая себя вне церкви, извне преобразующая быт религиозный и производящая раскол, грех здесь – насилие жизни духовной во имя духовного начала…” ).

По Соловьеву, вторжение светской власти в быт народа – явление ненормальное, но в нем нет того внутреннего противоречия, которое возникает, когда духовная власть, по своей природе исключающая всякое насилие, действуя насильственно, вторгается в религиозную жизнь народа. “Когда власть светская действует не по-христиански, то она не вступает в противоречие с собою, потому что она не есть непременная носительница христианского начала. Кесарь может быть и язычником. Но когда власть духовная, носящая на себе Образ Христов, сознательно действует вопреки духу Христову, она бесповоротно осуждает себя”. В статье констатируется факт, что духовная власть, носительница высшего нравственного начала в обществе, никакого нравственного авторитета не имеет, так как, по мнению Соловьева, официальное православие “в действительности является не тем, чем оно должно быть”. Особо акцентируется внимание на том, что коренное зло новой России – ее раздвоение, но раздвоение не между правительством и землею, не между интеллигенцией и простым народом, а в деле веры. Коренное зло – в церковном расколе, в разделение между иерархией и народом. Какой же выход из этого положения? По Соловьеву это:

во-первых, устранение внешних насильственных средств, еще употребляемых для поддержания внешнего призрачного авторитета Церкви;

во-вторых, государство должно отказаться от внешней искусственной и насильственной поддержки Церкви;

в-третьих, свобода исповедания.

Концепция Соловьева о “творении” человека противоречива: с одной стороны, ее автор допускает формальное происхождение его от божественного начала, а с другой – фактически человек выступает как “вечный”, т.е. не сотворенный богом. Главное, к чему стремиться В. Соловьев, заключается в том, что человек бессмертен, вечен ( эта идея логически вытекает из его несотворенности ). Если христианство требовало славить Бога за то, что тот создал человека, то Соловьев предпочитает воздавать должное Богу за его невмешательство в грехопадение человека и попытки его преодоления. В работе “Чтения о Богочеловеке” он выступает против насильственного подчинения человека Богу. По его мнению, сейчас мало одной веры человека в бога, необходимо основное: вера в человека. Задача человека как разумного и духовного существа не ограничивается собственным спасением, но состоит в стремлении к преодолению всех проявлений зла и несовершенства мира. Посредством наук, искусства и общественных учреждений человечество стремиться к совершенствованию жизни и неизбежно приходит и идее совершенной жизни, совпадающей с божественным предопределением, к идее Царства Божьего, возможного на земле в форме свободной теократии.

Таким образом, Соловьев пытается найти выход из кризиса социальных отношений путем создания новых духовных основ общества, не меняя существенно самих социально-экономических укладов России.

Заключение.

Таким образом в конце 19 века проблемы духовности российского общества выходят на первый план и решаются силами как церкви, так и отдельных философов.

Список литературы.

• Информация сайта www.clarino2.narod.ru

• Информация сайта www.defacto.examen.ru

• Гулыга А.В. Русская идея и ее творцы. – М.: Соратник, 1995. – с. 94

• Долгов В.В. Краткий очерк истории русской культуры с древнейших времен до наших дней. Учебное пособие для посупающих в вузы и студентов /Отв. редактор В.В.Пузанов. Ижевск: Издательский дом "Удмуртский университет", 2001

• Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии. – С.-П.: Издательство С.-П. Университета, 1995. - с. 204

• Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории: курс лекций. - Изд. 2-е, дополн. –М.: Аспект Пресс, 1999. – 399 с.

• Святой праведный Иоанн Кронштадтский. Ответ Л. Толстому: Сб./ Сост. Т.А. Соколова. – М.: Новатор, 1998. – с. 321