Кудрявцев-Платонов Виктор Димитриевич - философ и богослов, создатель системы трансцендентального монизма. Окончил Московскую Духовную Академию (1852). Ученик Ф.А. Голубинского. Профессор Московской Духовной Академии. Автор фундаментальных работ по гносеологии: "Метафизический анализ эмпирического познания", "Метафизический анализ рационального познания", "Метафизический анализ идеального познания", в которых развил концепцию "идеального познания", представляющего собой непосредственное созерцание сверхчувственного. В "Религии, её сущности и происхождении" и "Из чтений по философии религии" дал анализ основных трактовок религии и предпринял её обоснование, исследовав доказательства бытия Божия. Автор учебников "Введение в философию" (1889) и "Начальные основания философии"(1889-1890), выдержавших соответственно 7 и 6 изданий.
Мысль Кудрявцева-Платонова очень проста. Он говорит, что религия не может быть вполне самодеятельным произведением человека; для объяснения ее возникновения необходимо допустить непосредственное действие безусловного начала на наш дух, а такое воздействие предполагает способность усвоения откровения. Такую способность Кудрявцев-Платонов усматривает в уме, который он противополагает рассудку, как способности рефлексии. Если мышление предполагает первоначальные впечатления от предметов, то ум, как способность,направленная к свехчувственному, должен быть способностью восприятия этого сверхчувственного. Акт ума не есть мышление, а простое восприятие или ощущение.
"Когда Бог изображается в виде художника, устроившего мир как отдельное целое и затем оставившего его, как механик отставляет в сторону доконченную им машину, то здесь в определение отношения Бога к миру совершенно незаконно вводятся понятия пространства и времени. Пространства - потому что мир отделяется от Бога как одно пространственное цнлое от другого; времени - потому что в деятельности Божества различаются два или даже три временные момента - один до создания мира, затем акт создания и, наконец, прекращения всякого отношения к миру. Но на самом деле ни мир не может быть отделяем от Бога, ни Бог оставаться недеятельным по отношению к миру".
"Если мир есть раскрытие Божества, если абсолютное выражается в целости конечного бытия, а в бытие конечном, в мире только некоторые предметы носят характер духовности, то, очевидно, абсолютное последовательно может быть названо не духом и не духовным, а только отчасти проявляющим себя как дух, отчасти обнаруживающим себя и в духовных проявлениях. Само абсолютное не может быть названо духом, хотя дух и может быть назван проявлением абсолютного. Духовность абсолютного мы должны понимать только как невещественность; мы имеем право сказать: абсолютное есть начало нематериальное, но не имеем право сказать: оно есть начало духовное, потому что оно развивает из себя с равною необходимостью как материальные, так и духовные предметы. В своем инобытии оно становится не только духом, но и вещественною природою; поэтому само оно не есть ни материя, ни дух, но нечто стоящее выше и того и другого безразличное начало бытия. Но такое безразличное, несовершенное (потому что совершенство является уже впоследствии) начало не заслуживает и названия Божества; не заслуживает и названия абсолютного, потому что абсолютное не потому только абсолютно, что отрешено от ограничений и недостатков конечного, но и потому, что обладает абсолютными совершенствами. Но безразличное начало бытия не только не может иметь никаких совершенств, но и никаких положительных качеств; оно есть туманное немыслимое нечто".
"Положению позитивной философии: нам недоступно познание внутренних явлений при помощи опыта - нисколько не противоречит другое положение: но оно нам доступно при помощи других источников знания - веры и откровения (в религии) и рационального мышления (в философии)".
"Цель творения, которую мы должны понимать как абсолютно благую и мудрую, должна, конечно, быть достигнута, потому что Бог не был бы бесконечно совершен, если бы произвел создание, не могущее достигнуть предположенной Им цели его существования. Но если эта цель должна достигаться, а мир сам собою, физический по его бессознательности, духовный по разрозненности целей и интересов его частных деятелей, достигнуть ее не может, то самое несовершенство мира в этом отношении уже предполагает Божественное мироправление".
"Несмотря на игру мелких самолюбий, страстей, пороков, заблуждений, личных интересов отдельных людей и народов, род человеческий не только не погибает и не развращается окончательно, но хотя медленными и трудными шагами идет к совершенству; и все временные уклонения от прямого пути и неблагоприятные обстоятельства не препятствуют достижению цели человеческого существования не только всему человечеству, но и каждому отдельному лицу. Это показывает, что несмотря на недостатки и несовершенства, замечаемые в мире Мудрость божественного Промысла сильна вести мир к его назначению. Она не только сильна уничтожить вредные последствия от правильности и добра, но и воспользоваться ими (например, физическими бедствиями, болезнями) как средством к достижению высших целей, употребляя их то как наказание порока, то как испытание и искушение добродетели, вообще как приготовительное и воспитательное пособие для нравственного образования людей".
"Если мы допускаем в природе закон, то, конечно, вместе с тем допускаем нечто стоящее выше материи и физических сил, допускаем внешний порядок и норму их действия. Когда мы говорим: закон, то разумеем здесь не что - либо материальное, сложенное, например, из атомов. которые в наше время считаются сущностью материи. Не разумеем также и того, что закон есть то же, что сила природы; сила не есть еще закон, но сама действует по определенному закону. Итак, закон есть нечто стоящее выше материи и силы, определяющее их взаимное отношение и действие. Но это высшее, определяющее может быть ничем иным, как выражением воли Законодателя, проявлением Разума, правящего природою".
"Что мыслители, отрицающие божественный Промысел, должны отрицать и особенный вид его - действия сверхестественные, это вполне понятно и естественно. Но как скоро допускается не только существование Божества, но и его промыслительное отношение к миру, то отвергать возможность подобных действий было бы логическою непоследовательностию. В самом деле, если Бог сотворил мир первоначально, свободным актом Своей всемогущей воли дал природе известные законы, то, конечно, Он властен и изменить эти законы, если бы то оказалось нужным для какой - либо высшей цели. Если нам скажут, что эти законы постоянны и неизменны, то должно заметить, что это постоянство и неизменность не суть абсолютное, вытекающее из необходимости самой природы Божественной, которой бы они составляли проявление; их постоянство относительное, условливаемое, свободной волей Божиею. Если же не в какой - либо абсолютной необходимости Божеской природы мы должны искать объяснения той формы и вида законов природы, какой они имеют ныне, а не свободной воли существа личного, то нет никаких препятствий к тому, чтобы эта же воля могла и изменить их или направить к произведению такого рода явлений, которые естественным путем из них не следуют".
"Мы с достоверностию объясняем причины явлений природы на основании наблюдений над отдельными предметами и над совокупностью естественных условий, нам доступных и известных. Эти наблюдения вполне достаточны, чтобы дать нам верное понятие о действующих законах природы, и если не всегда о том, что они могут произвести при необыкновенном сочетании их, то по крайней мере о том, чего произвести они не могут. Для каждого очевидно, например, что слово "человек" не может внезапно исцелить больного, воскресить мертвого, что сухой жезл не может произвести листьев, цветов, плодов и т. п. Вызывать для объяснения подобных явлений какие - то неизвестные, предполагаемые силы природы, значило бы давать в области знания доступ совершенно фантастическим гипотизам. Эти, так называемые прежде, сокровенные силы природы в настоящее время совершенно изгоняются из области наук естественных и странно было бы прибегать к ним для колебания веры в возможность действий сверхъестественных".
"Несомненно, конечно, то, что действительность гораздо шире, чем самое широкое познание о ней, что в мире больше содержания, чем сколько мы можем воспринимать посредством чувств. Но такая ограниченность не говорит еще, чтобы то, положим, немногое, что дают нам знать о мире наши чувства, было бы не истинно. Положим существа высшие нас могут видеть в предметах больше, чем мы, и в этом смысле представлять себе мир иначе, чем мы, но это еще не доказывает, чтобы наше знание о мире, хотя менее полное и обширное, было неверно. Если зрение, вооруженное микроскопом, открывает в предмете больше, чем обыкновенный глаз, то это не говорит, что наш глаз нас обманывал, показывая в предмете не то, что в нем есть. Познание может иметь различные степени и условливаться мерою совершенства различных существ. Но различные степени познания относятся одна к другой не как истинная к ложной, но как более полная к менее полной и совершенной. Безусловно, истинно полное и совершенное познание о вещах может иметь только ум божественный, который созерцает вещи прямо сами по себе и для познания их не имеет нужды в каких - либо посредствах и органах. Познание существ конечных есть относительное (т.е. соразмерное их природе), ограниченное, но не ложное; оно различается степенями, но не сущностью".
"Существенный недостаток эмпиризма состоит в том, что, говоря о категориях и их эмпирическом происхождении, он имеет в виду исключительно опыт внешний - чувственные впечатления и образованные от них представления. Но мы видели, что из такого опыта нельзя объяснить происхождения категорических понятий. Иное дело, если мы обратимся к опыту внутреннему, как сознанию наших собственных психологических состояний и самонаблюдений. По тоношению к этому опыту мы действительно можем сказать,что данные его служат для нашего разума теми результатами, посредством наблюдения которых и анализа мы получаем первоначально определенные понятия о категориях".
"Понятие, конечно, выше простого ощущения, но ложное понятие о предмете не только не выше, но гораздо выше и вреднее, чем ясное, непосредственное воззрение его. То же отношение форм и степеней сознания к качеству их содержания замечаем и в других сферах психической жизни, например в нравственной. Верное и правильное, основанное на инстинктивном стремлении нашей природы к добру, действование гораздо выше и чище, чем основанная на превратных нравственных понятиях деятельность".
"Человек не может знать истины, говорит скептик. Но само это положение, очевидно, может быть только или достоверным или недостоверным; если оно достоверно, то человек может знать хотя одну достоверную истину, если сомнительно, то сомнителен и несостоятелен сам скептицизм. Та же дилемма имеет место и по отношению к доказательствам, которыми скептик подтверждает свою мысль. Они достоверны или недостоверны, в обоих случаях скептицизм впадает в противоречие себе: если достоверны, значит есть достоверное знание, если недостоверны - падает вся скептическая философия, как основанная на сомнительных и нетвердых аргументах".
В 3 т. Сергиев Посад, "О единстве рода человеческого", "О единобожии как первоначальном виде религии рода человеческого", "Религия, ее сущность и происхождение", "Критический разбор учения О.Конта о трех методах философского познания", "Введение в философию".
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://istina.rin.ru/