Леонтьев Дмитрий
Предметом данной статьи является попытка концептуального выделения и первичного описания нового вида психологической практики, который я назвал довольно обязывающим термином "жизнетворчество". Строго говоря, эту практику нельзя назвать новой; в каком-то смысле она является исторически одной из наиболее древних. Вместе с тем во всех ранее известных формах она выступала как растворенная в других видах практики (психотерапевтической, педагогической, религиозной, организационно-деятельностной и др.) и неотделимая от них.Новым в данном случае является ее выделение в виде самостоятельной разновидности практической работы психолога.
Первой предпосылкой выделения жизнетворчества как особой формы психологической практики явилось осознание методологической неоднородности прежде всего такой формы практики как психотерапия. Фактически можно говорить о том, что в рамках личностно-ориентированной психотерапии могут параллельно решаться разные задачи и применяться разные методологические подходы. Это положение относится, разумеется, не к каждому терапевтическому взаимодействию и не ко всем терапевтическим подходам. Наиболее четко указанное раздвоение проявляется в экзистенциальной психотерапии, хотя его можно наблюдать и в других еевариантах.
Если разложить слово (или) на составляющие, можно констатировать, что во-первых, речь идет о лечении или исправлении, что подразумевает какую-то болезнь или дефект, во-вторых, о лечении души. Но профессионалы прекрасно знают, что не все подходы к психотерапии, известные нам по разным источникам - про лечение, и не все - про душу. Есть подходы, которые имеют дело с чем-то низшим и более близким к природным, телесным механизмам, чем душа, а другие, наоборот, с чем-то высшим. В.Франкл (1990), говоря о сходстве и различии между психотерапией и религиозной практикой, рассматривал психотерапию как процесс, направленный не только на исцеление души, но и на прохождение личного пути, который связан с проблемами отнюдь не психологического свойства. Это путь в жизни, установление какого-то отношения к жизни. При этом, разграничивая религиозную и психотерапевтическую практику, Франкл одновременно существенно расширял понятие психотерапии. Например, такой излюбленный метод работы Франкла, как сократический диалог, вряд ли вписывается в строгое определение психотерапии. Внутренняя неоднородность психотерапии является первым обстоятельством, обусловливающим эвристическую ценность идеи жизнетворчества.
Концептуально зафиксирована эта неоднородность была также в книге одного из лидеров экзистенциальной психотерапии Джеймса Бьюдженталя (Bugental, 1981). Бьюдженталь разделяет психотерапевтический процесс на две стадии или фазы. Первая фаза - это аналитическая фаза, содержанием которой является работа с тем, с чем пришел непосредственно клиент, с тем, что психологически калечит его, препятствует полноценному осознанию и мешает жить. Задача аналитической фазы - раскрытие и устранение сопротивлений, то есть способов, которыми пациент стремится избежать экзистенциальной тревоги. Эта фаза, конечно, не полностью, но во многом основана на психоаналитической методологии. Когда эта фаза завершена, наступает вторая фаза, которую Бьюдженталь обозначил введенным им неологизмом "онтогогика". Слово перекликается со словом , но образовано от корня , . После того как сняты какие-то проблемы, блоки, надо ввести человека в реальность бытия, в реальность мира, попросту говоря, научить его жить. По определению Бьюдженталя, онтогогика заключается в каких-то пониманиях, инсайтах и процедурах, с помощью которых терапевт или консультант стремится поддержать намерения пациента или клиента более полно реализовать потенциалы его бытия. Онтогогика стремится способствовать большей реализации бытия, в то время как аналитическая терапия стремится преодолеть ограничения, которые на нее накладываются. Таким образом, задача аналитической терапии скорее негативная - устранить барьеры и блоки. Но этого мало, надо ввести человека в реальность бытия. Таким образом, психотерапевт решает не только психотерапевтические задачи.
Вторым обстоятельством является существенное сближение психотерапии с другими практиками работы с человеком. Воспитание, обучение, многие инновационные практики, так или иначе связанные с этой сферой деятельности, все больше и больше начинают двигаться в направлении сближения с психотерапевтической работой. Одним из примеров является книга "Ребенок как личность" (Снайдер, Снайдер, и Снайдер, 1995). Это книга про то, как общаться с ребенком, работать с ребенком, способствовать росту ребенка. Но если посмотреть на нее с точки зрения того, как строится сам процесс, то закономерности построения этого процесса практически неотличимы от того, что можно найти в любом серьезном пособии по психотерапии. Моим личным практическим опытом является прежде всего вузовское преподавание. Для меня это не столько педагогическая, сколько именно психологическая практика, и чем дальше, тем больше то, что я делаю со студентами на семинарах и даже лекциях начинает принимать формы, близкие каким-то аспектам психотерапии в широком ее понимании. Но все же это не психотерапия.
Если попытаться осмыслить основной фокус психотерапии, мы увидим, что психотерапия сконцентрирована на субъективном, на формах переживания, на формах репрезентации. Психотерапевт пытается помочь человеку с жизненными проблемами, изменив его взгляд на эти проблемы, его взгляд на мир, его стратегии. Психотерапия работает с психологической реальностью, добиваясь при этом, с разным успехом, личностных изменений.
Есть и другие способы добиться этих личностных изменений, кроме психотерапии. Например, религия, путь просветления. Отталкиваясь от совершенно других моделей и представлений о том, откуда и куда человек движется, религия тоже дает человеку какие-то инструменты, которые позволяют ему проделать определенный путь - в этом ее аналогия с психотерапией. Фокус религии, однако, иной. Человек не смотрит в себя, не работает со своим субъективным переживанием; в качестве медиатора изменений в данном случае выступает идея Бога как того, перед кем мы, по Франклу, несем ответственность за то, что с нами происходит. Тем самым даются другие средства, другие пути, и они тоже приводят человека к каким-то изменениям.Схожие изменения порождает и такая интересная и оригинальная сфера практики, развернувшаяся в последние десятилетия, как организационно-деятельностные игры. Фокус опять совершенно иной: путь ведет через решение задач, через построение отношения к предметной реальности. При этом слово "психология" в контексте работы игротехника является ругательством - когда кто-то начал вместо задачи фиксироваться на каких-то моментах, связанных с репрезентацией, с переживаниями, с индивидуальными особенностями, налицо нарушение правил организации процесса. Все это полагается выносить за скобки - таков своеобразный принцип оргдеятельностной редукции. При этом оказывается, что если вынести за скобки, игнорировать все формы субъективного переживания, то тоже возможно осуществить какой-то путь, который через трансценденцию приводит к личностным изменениям. В религиозной, оргдеятельностной, педагогической практике работа осуществляется не с психологической реальностью, а с иной, онтологической реальностью.
Основная направленность работы психотерапевта - изменение каких-то форм субъективной репрезентации, форм переживания, то есть изменение внутреннего мира непосредственно, через работу с самим внутренним миром. Другие формы практики, которые я упоминал, направлены на другое - на изменение внутреннего мира через работу с внешним миром, через построение отношений с трансцендентной реальностью.
Разумеется, трансформация, изменение во внутреннем мире является одним из путей, через которые мы оказываемся в состоянии повлиять на наши отношения с внешним миром. Сознание обладает функцией регуляции по отношению к нашей практической жизнедеятельности, отношениям с миром, через него мы изменяем, трансформируем наши практические отношения с миром.
Особенно сильно размыты границы между психотерапией и иными формами фасилитирующего воздействия на личность в арттерапии, сколько-нибудь убедительная объяснительная модель которой отсутствует. Возьмем библиотерапию. Все мы в процессе нашего развития читаем книги, кто больше, кто меньше. Какие-то книги надолго западают нам в душу, какие-то книги переворачивают, какие-то оставляют равнодушными, какие-то вызывают отвращение. Некоторые книгииз тех, которые мы прочитали, оказывают на нас очень существенное влияние. Никто специально в этом случае про библиотерапию не говорит. Но когда мы говорим "библиотерапия", мы имеем в виду практически то же самое. Ничем не отличается ситуация, когда библиотерапевт дает человеку книжку и говорит: "Прочти и расскажипотом, что в результате ты почувствовал", - от ситуации, когда школьный учитель говорит ребенку то же самое.
Мы относим это к психотерапии, потому что в ХХ столетии понятие психотерапии стало основной моделью для понимания всех процессов, направленных на изменение, позитивное развитие личности. Но позитивные изменения личности могут иметь разные источники и механизмы. Есть, например, изменения, которые не стимулируются откуда-то извне, это изменения, которые мотивированы ситуацией невозможности, с которой столкнулся сам человек, и с которой он каким-то образом пытается совладать (Василюк, 1984). Существуют разные процессы личностных изменений, которые отчасти пересекаются с процессами психотерапии, отчасти нет. Продолжать использовать слово "психотерапия" для их обозначения значило бы чрезмерное расширение смысла, который вкладывается в это понятие.
В первом приближении можно определить жизнетворчество как расширение мира, расширение жизненных отношений. Оно происходит в процессе естественного развития личности, которое и заключается прежде всего в том, что наш мир расширяется. Оно происходит в процессе религиозного обращения или приобщения, потому что расширяются контексты осмысления мира, человек начинает воспринимать все под углом зрения более глобальных вещей, под углом зрения вечности, под углом зрения некоторых нравственных ценностей, происходит определенное движение в направлении расширения мира.
В результате определенных форм психотерапевтического воздействия тоже происходит расширение мира. Однако жизнетворчество не психотерапия, хотя это процесс, который достаточно тесно с психотерапией связан. Психотерапия выполняет отчасти и жизнетворческие функции, но когда это происходит, она несколько выходит за свои пределы. Жизнетворчество не входит в сущность психотерапии и непосредственно не относится к ее природе, к ее задачам, хотя логически дополняя собственно психотерапевтическую работу оно входит в арсенал инструментов психотерапевта - но отнюдь не только психотерапевта.
Если попытаться сопоставить жизнетворчество и собственно психотерапию как практики (при том, что жизнетворчество - практика, которая пока еще не выработала своих алгоритмов, в отличие от психотерапии), прежде всего необходимо отметить, что жизнетворчество работает не с переживанием, не с формами репрезентации каких-то явлений мира, а с самим миром, то есть она направляет фокус внимания человека не в себя, а наружу. Виктор Франкл (1990) приводил замечательную метафору бумеранга в контексте критики идеи самоактуализации, объясняя, что самоактуализация невозможна, если ее ставить как некую конечную цель. Бумеранг - это инстумент, отнюдь не предназначенный для того, чтобы он возвращался, когда его кидаешь. Это оружие для охоты, предназначенное для того, чтобы поражать цель, попадать в животное. Возвращается тот бумеранг, который не попал в цель. Точно так же, - говорит Франкл, - наша озабоченность самим собой, наш взгляд внутрь и наша зафиксированность на самоактуализации является следствием того, что мы промахнулись мимо нашей цели в мире, мимо того смысла в мире, на который наша деятельность должна быть направлена. Мы промахнулись и вернулись обратно, как бумеранг. Если человек хочет прийти к себе, говорит Франкл, его путь идет через мир. Это и есть путь жизнетворчества.
Психотерапию и жизнетворчество как определенные практики изменения можно поставить в параллель таким двум стратегиям искусства, создания художественных образов как лирика и эпос (см. Леонтьев, 1998). Существует, как известно, два основных эстетических принципа, на которых может строиться создание художественного произведения. Первый из них - теоретический принцип вживания, в наиболее подробной форме развернутый и проработанный К.С.Станиславским, предполагающий отождествление зрителя с персонажем. Зритель как бы воспринимает происходящее с позиций персонажа, отождествляется с ним, входит произведения. Второй, альтернативный ему эстетический принцип - это принцип очуждения или остранения, который теоретически проработан В.Шкловским и Б.Брехтом. Задача ставится прямо противоположная - в максимальной степени дистанцировать зрителя, читателя от того, что происходит. Но задолго до того, как были сформулированы эти два теоретических принципа, существовали два направления искусства, которые им соответствовали, обозначаемые понятиями
Лирика - это фиксирование на субъективном взгляде. Когда лирический поэт создает поэтическое произведение, он как бы предлагает читателю стать на его место и, читая его, повторно пережить то, что пережил он. Взгляд вовнутрь, через отождествление, через слияние позиций, слияние чувств. Когда поэт создает эпос, он, наоборот, предлагает читателю дистанцироваться от событий и охватить их единым взглядом с позиции, как мы сейчас говорим, остраненной или очужденной.Создание эпоса - это описание событий, описаний явлений с позиции внешнего наблюдателя, когда человек становится в такое положение, что он видит то, что из другого положения он не видит. Это общая перспектива, схватывание с высоты птичьего полета. Эти две стратегии дополняют друг друга: субъективная стратегия - лирика, и объективная стратегия - эпос. По-разному можно смотреть на мир, по-разному можно строить отношения. Психотерапия действует по модели лирики, то есть фиксируется на взгляде вовнутрь, на внутренних переживаниях. Жизнетворчество, в том идеале, в каком я его описываю, действует, скорее, по пути эпоса, то есть фиксируется на самих отношениях с миром. И в том, и в другом случае есть результат - в ситуации общения с искусством эстетический эффект, в ситуации работы с человеком эффекты изменения.
Жизнетворчество можно определить как личностно-ориентированную практику развития и коррекции отношений с миром. При этом, если мы отказываемся от задачи формирования нового человека по заранее известной мерке, встает задача определить, в каком направлении и как его развивать. Единственный позитивный критерий жизнетворческого эффекта - критерий расширения жизненного мира. Человек сам выберет, как ему лучше, если он будет иметь возможность выбирать, если у него будет достаточно широкая возможность выбора, если у него будет достаточно широкое сознание, если у него будет достаточно полная и многомерная картина мира и достаточно полная и многомерная картина своих отношений с миром. Частным случаем жизнетворчества является смыслотехника (Леонтьев, 1999а). Однако жизнетворческие эффекты могут достигаться не только посредством работы со смысловыми связями, но и, например, через внесение структуры (см. Мамардашвили, 1995). Например, работа с методикой Life Line (Кроник, 1993) или методикой предельных смыслов (Леонтьев, 1999б) позволяет человеку увидеть его жизнь не как систему бессвязных, не связанных между собой событий и сфер жизни, а как некую единую структуру.
Помимо специальной практики, специальных психологических методов, жизнетворческие функции осуществляются в разных сферах жизни в естественных условиях - искусство, общение со значимыми другими, семейное воспитание, учителя и многое другое выполняет жизнетворческие функции естественным образом во многих контекстах. Задача психолога, прежде всего, заключается в том, чтобы обратиться к реальности жизненного мира ипопытаться понять, что ведет к его расширению, что ведет к его сужению.
Один из магистральных путей расширения жизненного мира - это просвещение. Я убежден, что может быть, самая мощная, важная и практически полезная сфера практической работы психолога - это повышение психологической культуры непсихологов (см. Леонтьев, 1991). Это не только психопрофилактика, но и расширение мира. Просвещение, как известно, от слова "свет". Здесь протягивается ниточка к идеям Мамардашвили (1995) - надо вносить тот свет, который позволяет людям и удерживать какие-то куски реальной жизни. Жизнетворчество, таким образом, предполагает трансценденцию собственного сознания, его расширение через направление его в мир и раскрытие того, что происходит в мире.
В заключение необходимо упомянуть ограничение, связанное с жизнетворческой практикой. Дж.Бьюдженталь не случайно помещал онтогогику после собственно аналитической фазы терапии, считая, что ее черед приходит после разблокирования сознания. Действительно, со стороны субъекта жизнетворчество предполагает определенные психологические предпосылки, определенный уровень открытости и определенный уровень субъектности - или существующий изначально, или достигаемый путем традиционной психотерапевтической работы. Человек, сознание которого заблокировано, который не в состоянии взять на себя ответственность, который весь в психологических защитах, эффекта из прямой жизнетворческой работы извлечь не может.
В коллекции Б.С.Братуся есть одно любопытное газетное объявление: "Учу жить". Однако учить жить - не значит рассказать, что и как в этой жизни, с тем, чтобы человеку сразу все стало ясно, как и накормить человека - не значит дать ему рыбы, а значит научить его ловить рыбу. В духе этого и следует рассматривать основную направленность жизнетворчества: не дать человеку конкретные жизненные ориентиры, а научить его искать или формировать эти жизненные ориентиры самостоятельно.
Василюк Ф.Е. Психология переживания. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Кроник А.А. (ред.). LifeLine и другие новые методы психологии жизненного пути. М.: Прогресс, 1993.
Леонтьев Д.А. Алиби // Знание - сила, 1991, № 5, с.1-8.
Леонтьев Д.А. Введение в психологию искусства. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998.
Леонтьев Д.А. Психология смысла. М.: Смысл, 1999а.
Леонтьев Д.А. Методика предельных смыслов (методическое руководство). М.: Смысл, 1999б.
Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте (психологическая топология пути). М.: Ad Marginem, 1995.
Снайдер М., Снайдер Р., Снайдер Р. Ребенок как личность. М.: Смысл, 1995.
Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.
Bugental J.F.T. The Search for Authenticity: An existential-ana-lytic approach to psychotherapy. 2nd ed. enl. New York: Irvingston publs., 1981.