МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ

КИЕВСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. ДРАГОМАНОВА

РЕФЕРАТ

С КУЛЬТУРОЛОГИИ

НА ТЕМУ

Блеск и нищета римской империи

Выполнила студентка 33 группы

Моствиченко Ирина

Киев 2009

Блеск и нищета римской империи

Из всех римских императоров только Тиберий и Клавдий, да еще Марк Аврелий, правивший Римом уже на закате его былого могущества, были благоразумны и умеренны в способах и средствах правления. Такие же, как Калигула и Нерон, занимались только восхвалением и укреплением своего величия. Можно сказать, что Рим был для них декорацией, ибо их правление явило яркий пример безумия деспотизма: оба сходны своим показным либерализмом вначале, быстро выродившимся в тиранию, с явными у обоих признаками опьянения властью.

И лишь при Августе (имя Август было присвоено Октавиану сенатом, оно означает “божественный”) Рим знал краткий расцвет (27 г. до н. э.— 14 г. н. э.). Правление Августа было умеренным и благоразумным, хотя он начал со строгих мер, пресекающих разгул безобразий, которые привели в конце концов к падению республики. Так, например, был принят закон, охранявший семейные устои: неверность каралась вплоть до смертной казни, а супруг, скрывший неверность другого, мог быть выслан за пределы римской империи. Кроме того, Август ограничил в правах холостых людей: только женатые могли претендовать на ту или иную должность в государстве.

«Век Августа» ознаменовался расцветом искусств, философии, науки; Август был покровителем поэтов и философов, сам причислял себя к стоикам. Его близкий друг богатый всадник Меценат создал кружок поэтов, стараясь придать их творчеству направленность, необходимую государству: прославление Рима и его “добрых старых законов”, его истории и римского характера. Среди поэтов, входивших в кружок Мецената, были великие поэты Вергилий и Гораций (65—8 до н. э.). По словам Вергилия, империя «создала досуг», многие в обществе, устав от бесконечных политических игр, обратились к поэзии, ее стали воспринимать как носительницу культуры, «как источник славы для поэта и его родины и бессмертия для тех, кого он воспевает».

Но все, что сложилось при Августе, было разрушено, отринуто и уничтожено Калигулой, а затем и Нероном. Они, претендуя на свое божественное положение в обществе, уничтожили традиционные ценности, создав систему двуличия и фальши, при которой говорят одно, а делают — другое, когда слово, закон, традиция ничего не значат для тех, кто стоит у власти или находится в фаворе, когда беззаконие становится политикой правителей. Они за короткий срок смогли развратить плебс, приучая его к даровому хлебу и грубым зрелищам. Изменилось понимание мужества, справедливости и свободы. Постепенно стерлись все представления о достоинстве предков. Общество было проникнуто взаимным недоверием, обычными стали преследования по доносу или немилости высших. Император Нерон (37—68) и сам был убийцей жены, сводного брата и матери. Сенат после этих деяний, не дрогнув, приветствовал его как божественное лицо. Прежде свободолюбивые римляне привыкли к лести, заискиванию перед сильными мира сего, жажде милостей и другим признакам несвободы и утраты личного достоинства. Все это вело к недовольству, возмущению, восстаниям, с одной стороны, с другой — к поискам смысла бытия, все более и более нестабильного.

Век императоров оканчивался бесславно: все, кто правил после Нерона, стремились если не к реставрации прежних порядков, то хотя бы к нормализации общественных отношений, но достигали незначительных результатов, как, например, Веспасиан (9—79 н. э.) или Марк Аврелий (II век н. э.), призывавший к любви к ближнему и нравственному совершенствованию. Рим доживал последний период своей истории. В III веке череда императоров становится все пестрее: появляются императоры, не относящиеся не только к сенаторскому сословию (как Веспасиан), но даже к богатым сословиям, среди них были и варвары, в прошлом достойные только презрения. Императоры мелькали на римском небосклоне один за другим, некоторые правили лишь несколько недель, а их убожество великолепно отражают скульптурные портреты, очевидно, единственное, что они успевали заказать за период своего правления.

И все же встает вопрос: что дал миру некогда блестящий, но гибнущий Рим, кроме уроков нравственного и политического грехопадения, о котором говорят все исследователи римской истории и культуры? Римская культура не утвердила в действительности свой идеал, и поэтому люди занялись поисками идеалов во внутреннем мире отдельного человека. Результатом этих исканий стала философская мысль, прежде попираемая любителями сиюминутных практических успехов, затем на сцену выступила религия.

Римская духовная культура: через философию к христианству

Когда общество обратилось к философскому мышлению в поисках ответов на вопросы о смысле существования, появилась когорта философов, желавших обрести абсолют, не связанный с земной жизнью. “Римский миф” о том, что “век Августа” — “золотой век” — установил изобилие, процветание Рима на вечные времена, со временем потускнел и разрушился. Поэтому в трудах философов того времени встречаются не только идеи стоицизма, с призывом к преодолению трудностей и тягот бытия, но и скептицизм. Среди наиболее известных философов Рима периода империи — Сенека, Плотин, Плиний Старший, Эпиктет.

Религия никогда не занимала большого места в жизни римлян. Властители сами устанавливали предмет поклонения, божество. В культах и обрядах римской религии ни в эпоху царей и республики, ни в эпоху императоров не было оправдания существующего порядка, власти одних над другими, рабства и прочего. «Рабы повиновались господам не потому, что так предписали боги, а потому, что господа обладали правом принуждения, действовавшим до тех пор, пока раб не избавлялся от власти господина, получив вольную или сбежав». «..Раб и сын были обязаны повиноваться господину и отцу, гражданин — магистратам и законам, но никто не требовал, чтобы раб любил господина, сын — отца, гражданин — консула и сенат. Напротив, считалось естественным, что раб ненавидит господина, сын тяготится властью отца, а плебс враждует с сенатом» (Лишь в эпоху императоров не любить властелина было глупо, а при Нероне — опасно). У римлян также отсутствовала официальная религиозная догма: каждый мог поклоняться своим, значимым для него богам, поэтому складывалось положение, при котором римлянин, не веривший в богов, все же мог быть жрецом, выполнять обязанности предсказателя или верховного жреца.

Религия завоеванных народов — греков, египтян, персов — воспринималась терпимо. Греческие культы считались созвучными римским представлениям, а функции богов — аналогичными. Римские божества не были персонифицированы, а греческие являли собой совершенство в человеческом облике. Поэтому, с одной стороны, римская религия впитала в себя греческие религиозные представления, а с другой — придала греческим богам римские достоинства. В результате появилось новое качество: религия, одухотворенная греческой эмоциональностью и в то же время соблюдающая римскую строгость. Греческая мифология помогала в создании “римского мифа”, и божественное происхождение римских императоров возводилось к великим богам Олимпа.

В период империи изменения в политической жизни и экономике, разрушение ценностей, нестабильность и падение всех прежних идеалов привели к поискам вечного и высокого, что было утрачено и забыто в честолюбивых устремлениях Рима и римлян. Философы, осмыслявшие действительность, обратились в сферы духа и попытались найти равновесие его в отношениях с окружающим миром.

Римлян не слишком занимала система мироустройства, поэтому философы редко обращались к космогонии. Их более интересовали общественная жизнь, место человека в мире, проблема свободы и путь достижения совершенства. Но если в период республики свобода была доступна каждому человеку, при условии, что он следовал принятым нормам, то в последние годы республики и империи даже и следование нормам не гарантировало свободы. Поэтому Сенека (ок. 4 до н. э.— 65 г. н. э.) создает этику, согласно которой человек может добиться совершенства, поняв, что философия, размышления о бренности всего земного, о круговороте жизни и боге как сущности мира, — лекарство для души. Он превозносит умеренность в потребностях, воздержанность в чувствах, нравственное равенство людей. Вся жизнь человека, по мысли Сенеки,— подготовка к смерти, в процессе которой человек закаляет себя в схватке с судьбой, приносящей ему испытания. Торжество в борьбе с судьбой — и есть подлинная свобода человека. Поэтому испытания, бедствия, неудачи необходимы для обретения истинной свободы. Эти же идеи развивал и бывший раб Эпиктет (ок. 50—ок. 130), видевший в свободе от страстей совершенство человека. Его ученики составили на основе его высказываний “Руководство по морали”, которое воспринималось как книга утешения. Впервые за многие столетия Рим обратился и к познанию человека, и к осмыслению своего пути в этом мире, но он не создал того, что близко людям: идеал страдальца, стойко переносящего тяготы жизни и стремящегося лишь к достойной смерти, нельзя назвать жизненным, поэтому в трудах первого (и последнего) императора-философа Марка Аврелия стоицизм окрасился глубоко пессимистическим взглядом на мир.

Невозможность отыскать идеал в земных пределах все чаще склоняла мысль к поискам его в божественном. Не только греческие, но и египетские, индийские, еврейские, халдейские, эфиопские и другие верования поражали воображение римлян. Гадатели и предсказатели со всех концов огромной державы собирались в Риме, росла вера в чудеса. Поиски идеала и интерес к божественному, надприродному должны были привести к идее единого бога. Она впервые прозвучала в трудах Плотина (III век). Бога, о котором говорит Плотин, нельзя понять умом или ощущением, с ним можно слиться только в добродетели, самоуглублении, в уходе от земной суеты. “Душа человека должна очиститься от телесного, как очищается золото от налипшей на него грязи, тогда она вспомнит свое божественное происхождение и будет готова к слиянию с божеством... В соединении с единым верховным благом (для Плотина — богом.— А. Б.) — истинная цель души. Только так она становится сама собой, ибо жизнь в теле — это изгнание” [там же, с. 158]. В трудах Плотина впервые для Рима прозвучала мысль о воздаянии человеку за добро и зло. Таким образом, римские философы склонились постепенно к тому, что: а) существует высший всемогущий бог, бестелесный и вечный; б) признается бессмертие души и посмертное воздаяние за земные дела; в) все телесное воспринимается как носитель зла, вырастающего из желаний, пороков и страстей, с телесным тесно связано земное, небесное же и духовное преобладают и являются носителями божественного; г) цель жизни представляется как избавление от телесного и его влияния на бессмертную душу. Главным для философии Рима I—II веков была ориентация на человека, его поиски в сфере духа, самосовершенствование во имя спасения души. Это уже прямо перекликается с христианством. Римская философия вырабатывает и новые ценности: трудолюбие, поиск образца, за которым можно было следовать.

Христианство, пришедшее в Рим в начале I века н. э., сильно отличалось от других религий и даже от римской тем, что оно предложило равенство всех людей перед богом, вселило надежду на освобождение угнетенных и бедняков, показало простой и понятный путь к блаженству: через постижение божественной истины. Образ Христа связан не с привилегированными слоями общества, а с теми, кому пришлось познать лишения и претерпеть многие страдания, этот образ был близок и понятен многим. Впервые в истории человечества мы имеем дело с персонажем, который претерпел за грехи человечества и сделал попытку своим страданием искупить их. Все известные нам божества если и страдали, то либо по воле других более сильных богов, либо в целях достижения собственного освобождения или блаженства. Христос выступил как защитник, страдалец, преодолевший свое личное во имя всечеловеческого. Поэтому христианское учение быстро приобрело многих сторонников. Первоначально это были рабы и некоторые представители аристократических семей.

Первые римские христиане отправляли свой культ тайно, в катакомбах, долго подвергались насмешкам и преследованиям, обвинениям в убийстве младенцев, непристойных оргиях и другом. Достаточно прочесть то, что пишет Минуций Феликс в диалоге «Октавий» (конец II века): «...дерзко восстают против богов люди жалкой, запрещенной, презренной секты, которые набирают в свое нечестивое общество последователей из самой грязи народной, из легковерных женщин, заблуждающихся по легкомыслию своего пола, люди, которые в ночных собраниях со своими торжественными постами и бесчеловечными яствами сходятся не для священных обрядов, но для мерзостей. ...Говорят, что посвящаемому в их общество предлагается младенец, который, чтобы обмануть неосторожных, покрыт мукой, и тот, обманутый видом муки, получив предложение сделать невинные будто удары, наносит глубокие раны, которые умерщвляют младенца, и тогда... присутствующие с жадностью пьют его кровь и разделяют между собой его члены. Вот какою жертвою скрепляется их союз друг с другом, и сознание такого злодеяния обязывает их к взаимному молчанию. ...Они говорят, что их бог... тщательно следит за нравами всех людей, делами, словами и даже тайными помышлениями каждого человека, всюду проникает и везде присутствует. Таким образом, они представляют его постоянно беспокойным, озабоченным и бесстыдно любопытным... Но это еще не все: христиане угрожают земле и всему миру с его светилами сожжением, предсказывают его гибель...».

Критиковали христианство многие известные мыслители: Лукиан (ок. 120—ок. 190), Цельс (I век до н.э.), император Юлиан (331—363), прозванный Отступником, и другие. Самыми уязвимыми положениями христианства были: учение о Троице и идея воскрешения, о которой даже истинный сторонник христианства Тертуллиан (ок. 160 — после 220) писал: «...умер сын божий — это вполне достоверно, ибо нелепо. А погребенный, он воскрес — это верно, ибо невозможно». Кроме того, были существенные разногласия между отцами церкви и проповедниками многочисленных ересей.

Но широкие слои приняли христианство, ибо видели в Христе сына плотника, который прошел путь страданий из любви к человечеству, умер, как раб — на кресте, показав, что путь страдания, любви и прощения возможен для каждого человека, независимо от его положения в обществе. Христианство открыло, как тогда думалось, реальные, а не абстрактные цели к общему благу: установление на земле царства Божьего для всех и достижение для своих последователей вечного блаженства после смерти. Следом за простыми смертными и власти начали относиться к христианству благосклонно, видя в нем надежду сплотить разваливающуюся римскую империю и вернуть ее былое величие. Поэтому уже император Константин I признал христианскую церковь и счел христианство полезным для армии, а в 392 году император Феодосий I запретил языческие культы, и христианство стало единственной государственной религией.

Установление христианства не проходило гладко и безоблачно; его быстрее принимали варвары и жители провинций, чем гордые римляне, к тому же христиане распространяли свое влияние не только мирным путем. Тогда же появились блестящие проповедники христианства, такие, как Иероним — универсальный мыслитель, восхищавший образованностью, Иоанн Златоуст (ок. 350—407), епископ Константинополя. Яркую, эмоциональную «Исповедь» пишет Августин Аврелий, прозванный Блаженным. В ней он показывает путь своих исканий истины и блага от язычества до христианства: «Я любил согласие, порождаемое добродетелью, и ненавидел раздор, порождаемый порочностью. В первой я увидел единство, во второй — разделенность. Это единство представлялось мне как совместность разума, истины и высшего блага; разделенность — как некая неразумная жизнь и высшее зло».

Так христианство начало свое шествие по миру и охватило не только западную часть Римской империи и Византию, но и многие варварские племена Европы. Именно Рим всей своей историей и укладом, всеми событиями и обстоятельствами пришел к утверждению христианства как мировой религии.

Особенности искусства и науки, достижения техники древнего Рима

Римское искусство вобрало в себя все те влияния, которых не избежало ни одно явление римской культуры. Здесь мы отыщем следы всех племен, населявших некогда Апеннинский полуостров. Но так же, как и во всех других сторонах культуры, в римском искусстве на этой основе возникло и утвердилось новое качество, отличающее его от искусств других европейских культур.

Римляне впитали многое из того, что было свойственно этрускам, но более всего это сказалось в римской архитектуре, где сочетались продуманные конструкторские решения и высокий художественный вкус. Архитектура гробниц, храмов и жилых зданий включала в себя сложные элементы: арки, колонны, различные виды покрытий и перекрытий, отличаясь большим разнообразием. В отделке помещений использовалась фреска. Этрусские фрески необычайно эмоциональны, они до сих пор привлекают яркими, насыщенными красками, изысканным рисунком.

Римская культура ориентировалась в основном на городское и в то же время военизированное общество, поэтому римляне строили не только гробницы, жилые дома, водосточные канавы, водопроводы, но и мосты, дороги, крепостные стены. Мастерство строителей было высоким: Аппиева дорога (312 до н. э.) сохранилась до сих пор, она покрыта составом, напоминающим современный бетон. В это же время был сооружен из туфа подземный водопровод.

Римская архитектура отличается строгим силуэтом, римлян более интересовал контур здания, чем его декор, в этом заключается особенность римских сооружений по сравнению с греческими или этрусскими. Самое значительное место, где воздвигались наиболее выдающиеся постройки,— римский Форум (Forum romanum), где каждый из правителей стремился оставить память о себе тем или иным сооружением. Здесь были самые красивые здания культового и торгового характера, различные государственные и увеселительные учреждения. Там создавались базилики продолговатые здания с более высокой средней частью, имеющей отдельную крышу, и колоннадой, отделяющей боковые части от центральной. В них находились торговые ряды, судебные, меняльные и другие конторы. Римляне начали первыми использовать в строительстве известковый раствор, что дало возможность перекрывать довольно значительные по площади сооружения, например, Пантеон — храм всех богов. Многочисленные триумфы, связанные с военными победами римлян, привели к строительству триумфальных арок, которые украшались богатейшими рельефами и скульптурами.

Политические коллизии отражаются и на архитектуре Рима, как и на других видах искусства, но архитектура демонстрирует главные особенности своего времени, передавая его дух: чем плачевнее становилась жизнь и перспективы государственности, тем большую пышность и значительность обретали строения. Самые пышные сооружения периода империи можно отнести к времени правления Нерона. Император Траян (53—117) повелел воздвигнуть огромную колонну высотой 33 метра и с поясом рельефов, на котором изображены военные трофеи, длиной 200 метров. При Веспасиане и Тите (75—80) сооружается амфитеатр Флавиев, известный как Колизей. «Его овальная эллиптической формы арена имеет оси длиной 54 на 86 м, длина общих осей здания 156 и 188 м, высота наружной стены — 48,5 м, представления смотрели одновременно 50 тысяч зрителей, которые могли через 80 входов и выходов быстро заполнять и освобождать места». Это было многоэтажное здание, нижние этажи которого размещались под землей, в них находились зверинцы, школа гладиаторов, огромные резервуары воды, заполнявшей арену Колизея для представлений морских баталий. В архитектурных сооружениях Рим так или иначе утверждал свою военную, государственную, политическую значимость в глазах каждого гражданина.

Скульптура Рима, напротив, строга, статична и суха, тяготея к портретному жанру, в ней слишком мало изображений богов. Римского скульптора интересуют подробности, точность в передаче сходства. Скульптурные портреты правителей, да и простых смертных бывают не только далеки от красоты и гармонии в передаче натуры, но и, наоборот, создается впечатление, что эта некрасивость, а иногда и уродство подчеркиваются.

Первые литературные произведения были, как и многое в Риме, связаны с практической деятельностью людей: это устная поэзия, песни жрецов, сопровождавших разные обряды, рабочие песни (при сборе винограда), песни пастухов, гребцов. Были песни колыбельные, похоронные, свадебные или застольные (пиршественные), в которых могли воспевать «славу предков». Особое место занимали песни, связанные с праздниками плодородия. На этом празднике «...смех, брань и сквернословие рассматривались как помощь жизнетворящим силам природы, а также... как средство от злых демонов, «завидующих» человеческому счастью». Этот же прием применялся в восхвалениях триумфаторов, рядом с колесницей которых бежали воины, всячески поносившие виновников торжества. Кроме того, «...народный обычай допускал публичное поругание как средство общественного воздействия на лицо, совершившее неблаговидный поступок. Под окнами дома виновного устраивали кошачий концерт или “разносили” (так называлось это поругание) его на улице, окружив гурьбой». В законах XII таблиц предполагались даже наказания за “дурные песни”, настолько они могли быть сильным средством воздействия на человека.

Долгое время поэзия была безымянной. Первым автором с именем считается государственный деятель (цензор, консул и диктатор) Аппий Клавдий Слепой, при котором были построены первая значительная дорога и водопровод, но чаще всего первым римским поэтом называют Ливия Андроника, раба из Греции, вольноотпущенника, который перевел «Одиссею» Гомера на латинский язык и переложил его так называемым сатурнийским стихом, т. е. стихотворным размером, присущим древним стихам, связанным с культом бога Сатурна.

В III—II веках до н. э. большую роль в Риме занимает театр, сюжеты пьес заимствованы у греков, но действующие лица имеют римское происхождение. Особенно интересен Плавт (сер. III века — ок. 184 до н. э.), создавший множество комедий, в которых римская публика с восторгом узнавала нравы и деяния людей своего времени. И хотя Плавт чаще всего действие своих комедий помещал в Афины, а римские условия запрещали делать прямые политические намеки и называть реальные имена, но римский зритель все время наталкивался в комедиях Плавта на темы, достаточно ему близкие и понятные.

С развертыванием политической борьбы в Риме расцветает ораторское искусство, без которого не могла развиваться политическая дискуссия. Естественно, что риторика требовала красноречия, сочетающего в себе чувство слова, умение строить отдельные фразы и всю речь в целом с четкой логикой, философским пониманием предмета. Таким оратором стал в I веке до н. э. Цицерон, начавший свою деятельность при диктатуре Суллы. Он был необычайно ярким оратором, его стиль отличают страстность, напряженность и логика. Каждая его фраза, краткая и точная, была проникнута внутренней музыкальностью, например, вот начало его речи на могиле своего друга: "Utinam те prius mortuum videsses!"— восклицает Цицерон. Перевод звучит несколько более растянуто: «О, если бы ты прежде увидел меня мертвым!»

На времена Августа приходится расцвет римской поэзии, но она была доступна лишь избранным, являясь формой элитарной деятельности. Мы коснемся лишь тех имен, без которых римская культура была бы обедненной: это Вергилий, Гораций и Овидий. Вергилий написал по образцу «Илиады» Гомера «Энеиду», в которой изложил мифологическую историю Рима, возводя род Августа к олимпийским богам, через Энея, сына Афродиты. Но кроме этого эпического произведения, переведенного на разные языки, Вергилий, выходец из римских низов, пишет дидактическую поэму «Георгики» («О земледелии»), где излагает основы сельского хозяйства: первая книга посвящена землепашеству, вторая — разведению деревьев и виноградной лозы, третья — скотоводству, четвертая — пчеловодству. Он прославляет и сельский труд, и трудолюбие как главную добродетель земледельца, показывает нравственную ценность земледельческого труда. Многие поэты последующих поколений высоко ценили поэзию Вергилия, его глубокие знания и образованность, а великий Данте в поэме «Божественная комедия» избрал именно Вергилия себе в проводники по всем кругам ада.

Другое великое имя римской поэзии — Гораций — почти нарицательное имя для поэта с огромным лирическим даром. Его отцом был раб-вольноотпущенник, сумевший дать сыну образование. Гораций отмечает неправедную роскошь Рима, а с годами, преисполнившись мудрости, пишет о бренности земного существования, о счастье «золотой середины» (ему и принадлежит это выражение). Свое представление о счастье он лучше всего выразил в следующих стихах:

Вот в чем желания были мои: необширное поле,

Садик, от дома вблизи непрерывно текущий источник,

К этому лес небольшой. И лучше и больше послали

Боги бессмертные мне: не тревожу их просьбою боле.

Кроме того, чтоб все эти дары они мне сохранили.

Горация отличает от других, более ранних поэтов, осознанное отношение к своей поэзии, его перу принадлежит знаменитое стихотворение «Памятник», вольный перевод которого А. С. Пушкиным знает каждый школьник.

Имя Овидия также встречается у Пушкина: его Евгений Онегин знал «науку страсти нежной, которую воспел Назон». Публий Назон Овидий (43 до н. э. — 18 н. э.) действительно писал о любви. Этому посвящены сборники его стихотворений и особенно — пародийно-поучительная поэма «Наука любви», в которой читатель находит практические руководства, где можно повстречать предмет поклонения, как обратить на себя внимание, как вызвать и поддержать страсть. Как избавиться от любви, если она не приносит радости, говорится в шутливой поэме «Лекарство от любви». Насмешливый дар Овидия проявился и еще в одном произведении — «Метаморфозы», где он использует мифы о превращениях, существующие и в греческой, и в римской культуре. Однако вскоре Овидий попал в опалу: Август принялся искоренять супружескую неверность и распутство Рима и издал закон против тех, кто нарушает святость семьи. В этих условиях поэмы Овидия и особенно «Наука любви» пришлись некстати, и Овидия выслали из Рима как нарушителя общественной морали. Но легкость его стиха, острота сюжетов, например в «Метаморфозах», так привлекали внимание современников, что по его следам пошел другой создатель этого жанра, творивший уже на излете римского владычества, во II веке н. э. — Апулей, автор книги превращений «Золотой осел». Это большое прозаическое произведение не повторяет сюжетов Овидия, оно представляет собой пародийное дидактическое и философское повествование, в котором забавные, похотливые, нравоучительные, сатирические приключения главного героя являются великолепной картиной нравов римского общества.

Спорным остается вопрос о науке этого периода. Действительно, мы не можем найти сколько-нибудь значительной теории ни в одном направлении римской научной мысли. Но сказать, что римской науки не существует, также невозможно. Главное для всех римских мыслителей — практическая деятельность человека. Этому посвящены трактаты и даже поэтические произведения. Наиболее известна поэма Тита Лукреция Кара (96—55 до н. э.) «О природе вещей». Это философское произведение, в котором он близок к материалистическим взглядам на мир, когда пытается объяснить происхождение природных явлений:

...не гибнет ничто, что как будто совсем погибает,

Так как природа всегда порождает одно из другого

И ничему не дает без смерти другого родиться.

Лукреций говорит, что все многообразие мира возникает из первичных тел, атомов, но каждое сочетание атомов не вечно, поэтому все земные тела, и сама земля, солнце и небо — лишь единица в бесконечном множестве миров. Ему принадлежит мысль о том, что смерти не нужно бояться, ибо пока есть жизнь, смерти еще нет, а когда наступает смерть, то уже нет жизни, нет нас. Лукреций в своем произведении излагал идеи других мыслителей, в основном греческих. Трактаты других римских мыслителей касались преимущественно вопросов государственности и права, нравственности и деятельности земледельцев.

Итак, Рим возник и рухнул, захлебнувшись собственными успехами. Он оставил огромные пространства и множество племен, приобщенных как к достижениям, так и к порокам Рима. Позднее было множество попыток возродить славу римской империи, однако они не увенчались победой. То, что прошло, не может возродиться в прежнем величии: оно перейдет в другое качество. Так произошло и с римской цивилизацией, и с римской культурой. Мы еще не однажды увидим ее отблеск в культурах Европы и не только одной Европы.

Использованная литература:

1. Мир культуры (Основы культурологии). Учебное пособие. 2-е Б95 издание, исправленное и дополненное.— М.: Издательство Фёдора Конюхова; Новосибирск: ООО “Издательство ЮКЭА”, 2002. — 712 с.