Препод. истории Джидзалов Т.С.
Луковская СОШ.
Моздокский район РСО-Алания
Рассматривается вопрос о позициях различных политических партий и социальных групп накануне февральской революции. Эта тема является ключевой для понимания сущности событий 1917 г. Особое внимание уделено действиям социалистических кругов.
В условиях реальной бездеятельности органов государственной власти легальная оппозиция, представители которой проявляли необыкновенную активность в работе различных комитетов и обществ, созданных для разрешения вызванных первой мировой войной проблем, повела себя нерешительно. Однако, если при историческом удалении политический паралич либеральной оппозиции во время войны не оставляет сомнений, то в то время ее активность, особенно на словах, порождала иллюзии. Священное единение было непрочным и недолгим. Уже на второй сессии Государственной думы, прошедшей во время войны (1 августа – 16 сентября 1915 г.) большинство депутатов под руководством октябристов и кадетов образовали прогрессивный блок, к которому примкнули около половины членов Государственного совета и даже министры. Цели блока, обнародованные 8 сентября 1915 г., были весьма умеренными: «правительство, пользующееся доверием страны», конец военно-гражданского двоевластия в тылу, политическая амнистия, прекращение всякой религиозной дискриминации, подготовка закона об автономии Польши, политика умиротворения в финском вопросе, пересмотр законов о земстве 1890 и 1892 гг. и др. законов.
Николай II ответил приказом закрыть сессию 16 сентября 1915 г., не назначив в нарушение Основного закона Российской империи даты ее следующего созыва. В течение 1916 г. легальная оппозиция умножила словесные атаки против самодержавия, но не предприняла никаких конкретных действий
В январе 1917 г. Николай II под давлением общественного мнения отстранил Штюрмера, заменив его либеральным представителем знати – князем Н.Голицыным. Несколько ранее при дворе, верном старым монархическим традициям, оформлялся заговор с целью избавиться от Распутина. Его убили в ночь с 30 на 31 декабря 1916 г. князь Ф.Юсупов, депутат В.Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович. «Легальной оппозиции это решение казалось единственно приемлемым. Либералы были единодушно против народного восстания, опасаясь, что массы пойдут за представителями крайне левых течений, а это еще больше разобщит усилия страны, направленные на ведение войны» [1].
Исторический путь России, накрепко связанный с революционной борьбой против самодержавия, был основательнейше запрограммирован в нашей истории. Авторитаризм, произвол царизма многократно воспроизводил ответную волну ненависти и насилия. В России на протяжении веков сформировался образ действия и мышления, считавший население естественным способом движения к свободе, атрибутом общественного сознания. Российская интеллигенция в мыслях и деяниях отчетливо выразила эту характернейшую особенность отечественной истории. Это не было достоянием всего общества, будучи, однако, свойственно меньшинству (хотя и значительному) – декабристам, народникам, социалистам. Бердяев категорически заявлял: «Русская интеллигенция была такой, какой ее создала русская история, и в ее психическом складе отразились грехи нашей болезненной истории, нашей исторической власти и вечной нашей реакции» [2].
Очень важно для понимания причин февральской буржуазно-демократической революции выяснить место и роль революционно настроенной части российской интеллигенции. Так ли уж опасны для режима были революционные движения? Никогда еще они не были так раздроблены, а это явное свидетельство бессилия. Действительно, война провела новые водоразделы внутри революционного лагеря. Г.Плеханов, П.Кропоткин и др. считали, что русские должны защищать свою страну даже ценой временного соглашения с царизмом, потому как победа германского империализма принесла бы гибель международному социалистическому движению. Наряду с этими «социал-патриотами» (чье влияние ослабевало по мере продолжения войны) за отражение иноземного нашествия стояли «оборонцы», такие как меньшевик Н. Чхеидзе и трудовик А. Керенский, но этом они были против прекращения борьбы с царизмом. «Интернационалисты», отрицая принцип национальной обороны, считали необходимым восстановить интернационал на новых основах, что вынудит воюющие правительства заключить мир без аннексий. Эта группа включала меньшевиков, часть большевиков и анархистов. Война выявила «межимпериалистические противоречия» и опрокинула расчеты марксистской теории, сделав революционный взрыв в России более вероятным, чем где бы то ни было. Ленин считал, что национальный вопрос и как его следствие сепаратизм ускорят революционный накал. Значит, это необходимо поддерживать. Некоторые большевики (Бухарин, Пятаков) не соглашались в этом вопросе с Лениным, который остался в изоляции.
Разобщенные в эмиграции, революционные движения были разрозненными и в России. После ареста 5 своих депутатов в Государственной думе (ноябрь 1914 г.) большевики снова ушли в подполье и попытались восстановить комитеты в регионах, почти сразу же разгромленные полицией. Меньшевики сотрудничали с трудовиками в рамках легальной оппозиции. В течение 1916 г. недовольство охватило и часть армии.
Взрывоопасный характер ситуации не вызывал сомнений. Война породила кризис, которым самодержавие было не в состоянии управлять. Либеральная оппозиция, боявшаяся, что уличные беспорядки ее захлестнут, занимала выжидательную позицию. Революционные движения были слишком разобщены, чтобы планировать восстание. Февральская революция разразилась стихийно. Ее размах и быстрота победы стали неожиданностью как для всех политических группировок, так и для самих участников.
Необходимо принимать во внимание, что стихийность составляет одну из особенностей русской истории, что, в частности, было отмечено Бердяевым.
Согласно видному специалисту по февральской революции В.Старцеву, исключена всякая подготовка революции большевистской партией, как впрочем, и другими политическими группировками. «Большевики просто не располагали подобными планами, у гучковцев они были весьма ограниченными и не предусматривали прямых действий масс. Что же касается общеполитической подготовки, то ее целью была только критика негодного правительства, обоснование необходимости серьезных реформ. То, что началось 23 февраля представляло собой стихийный взрыв, развивалось по законам массовой психологии, а не политической борьбы или военного искусства, выявляло особенности национального характера народа» [3].
Никакая революция не делается по заказу, т. е. принятие народом идей открытого выступления против власти готовили все политические партии, группы и организации, включившиеся в критику царского правительства с лета 1915 г. Она была подготовлена прессой, речами в Государственной думе, лекциями и докладами депутатов, разъезжавших по всей стране и пользовавшихся депутатской неприкосновенностью. Готовили революцию и профессионалы-агитаторы из социалистических партий. Их устное слово, листовки и нелегальные газеты возбуждали рабочих, первых бойцов революции. Но это была замкнутая и малая по численности группа населения, тогда как аудиторией либеральной оппозиции была вся грамотная Россия.
Возникает вопрос: ожидали ли они такого результата, как революция? Если профессиональные революционеры сознательно готовили своей пропагандой и организационной работой именно революцию (хоть и не верили в то, что она возможна в ближайшие годы), то либералы, критикуя существующий строй, вовсе не рассчитывали на такой исход. Максимум, который их устраивал, заключался в давлении «улицы» на правящие сферы, на самого царя, чтобы побудить его к уступкам. Итог же их работы превзошел все ожидания.
Заключение. Ни одна из политических и социальных групп в России не была готова к событиям февраля 1917 г. Деятельность данных партий приближала революцию и способствовала нарастанию стихийности в ходе революции.
1. Харитонов В. Л. Февральская революция в России // Вопросы истории, 1993. № 11-12.
2. Бердяев Н.А. Русская идея. О России и русской философской культуре. М., 1990.
3. Старцев В. Свержение монархии и судьбы России // Свободная мысль. 1992. № 7.