Рефетека.ру / Строительство

Реферат: Главные типы великорусского деревянного храма

Московский государственный институт культуры и искусства

Факультет народной художественной культуры и музейного дела


Реферат

по дисциплине: "Народное зодчество"

Тема: "Главные типы великорусского деревянного храма"


Выполнил: студент 1 курса заочного отделения

группы № 11103

Надеждин А.Л.

Руководитель: Белая Е.Б.


2009 г.

Содержание


Введение

Главные типы великорусского деревянного храма

Клетские храмы

Шатровые храмы

Кубоватые храмы

Ярусные храмы

Многоглавые храмы

Заключение

Список использованной литературы


Введение


Народное искусство – поистине источник и хранилище жизнетворной силы и человеческой мудрости. Мастера его - маги и чародеи, невидимое делающие видимым, неосязаемое претворяющие в вещественное, из безмолвного материала созидающие одухотворенную красоту.

Задолго до крещения Руси в ней уже были деревянные храмы. Какова была архитектура этих церквей? К сожалению, ответить на этот вопрос при тех скудных сведениях, которые дошли до нас, нет никакой возможности. Пока же у нас нет данных даже для приблизительных и гадательных предположений. Единственное сведение, которым мы располагаем, относится к деревянной Софии в Новгороде, сгоревшей в 1045 году и замененной вслед затем каменной. Ясно, что она представляла весьма сложное сооружение, требовавшее большого искусства, знаний и опыта. И как раз Новгород славился уже с древнейших времен своими искусными плотниками. Когда в 1016 году новгородцы с Ярославом пошли на Святополка Киевского, то недаром киевляне презрительно называли их "плотниками". Из этого можно заключить, что на юге плотницкое дело было не в почете, и с появлением каменных храмов деревянные рубились только там, где нельзя было поставить каменного. Не то мы видим на Севере, где были выработаны совершенные формы деревянного зодчества, которые в течение веков непрерывно влияли на всю совокупность русского искусства. С чрезвычайно отдаленных времен вырабатывались как самые плотничьи приемы, так и та терминология, которая сохранилась на Севере до наших дней. Слова "стопа", "сруб" "клеть" говорят о форме и способе постройки деревянных сооружений. Древний термин "хоромы", определявший соединенную в одно целое группу жилых богатых помещений, всецело выражал впоследствии и внешность "храма", т.е. той же храмины, хоромины, хором, как жилища, но жилища не простого смертного, а бога – "дом божий". Таким образом, в самом слове "храм", будь он каменный или деревянный, скрывается определение богатого жилища. Хотя те из церквей, что уцелели, продолжают разрушаться, и многое уже невозможно восстановить, и несмотря на то, что здания были заброшены и изуродованы, эти архитектурные шедевры не утратили свой облик и вызывают невольное преклонение, несмотря на отсутствие позолоты. Формы эти являлись тем неиссякаемым родником, из которого черпали новую жизнь застывавшие временами художества на Руси, и значение их все еще недостаточно оценено.

С распространением христианства расширялась и потребность в сооружении храмов. Византийское церковное зодчество с установленными церковью основными формами плана и фасадов было принято как завет, как нерушимая святыня, остававшаяся неподвижной целые века. Свободному замыслу тут долго не было места. Только первые деревянные церкви, появившиеся еще до каменных, могли быть срублены иначе, ибо не было еще образцов, к которым местные плотники должны были приноравливаться. Они вынуждены были искать форм для нового сооружения, одной стороны, в преданиях хоромного строительства, с другой – в собственном воображении. Когда же появился первый каменный храм, то такой образец был дан, и с этих пор деревянное церковное строительство получило возможность заимствовать некоторые особенности каменного храма.

Конечно, о точном воспроизведении его форм в дереве не могло быть и речи. Прежде всего, этому препятствовал уже самый материал и создававшиеся веками строительные приемы деревянного зодчества, находившегося в руках самого народа. Слишком строгой охраны византийских форм не допускали разбросанность и глушь деревенской Руси. Понемногу у народа выросло свое особенное представление о красоте "божьего храма". Все это вместе взятое неотразимо направляло развитие деревянного храмового зодчества в совсем другую сторону и постепенно привело его к той изумительной самобытности, в которой бесследно исчезли черты, заимствованные некогда у Византии.

Главные типы великорусского деревянного храма


Различие обеих групп становится особенно ясным, если от типов сложных обратиться к более простым. Простейшим выражением церкви является часовня. Если в северной деревне нет храма, то в ней всегда стоит часовня, в которой в известное время совершаются молебствия причтом ближайшего прихода. Наиболее распространенным типом такой часовни является обыкновенная изба и даже просто амбар с сенями, или, вернее, с предсением. Не будь на князьке креста, никто и не догадался бы о назначении этого сооружения. Часовни и церкви этого типа, т.е. имеющие в основании четырехугольник и перекрытые, как изба, на два ската, - издавна в летописях и актах называются церквами, построенными "клецки", "клетцки", или, правильнее, "клетски", иными словами, как клети или избы. Эта группа церквей – самая многочисленная, и притом "клетский" храм, по всей вероятности является первичной храмовой формой. Возможнее всего, что именно эта форма, заимствованная у обычного жилища, была дана первым деревянным храмам на Руси по принятии христианства. Едва ли строители этих первых храмов видели каменный византийский храм или что-либо ему подобное и по необходимости должны были приспособлять формы своих жилищ к новому назначению.

Наряду с часовнями, срубленными "клетски", встречаются и такие, которые имеют форму восьмигранника [стояла близ села Белая Слуда, Красноборского района Архангельской области]. Подобная часовня, если бы даже она была лишена увенчивающего ее креста, остановила бы внимание своей формой, столь непохожей на обычные формы жилищ или их службы. . Здесь каждый "венец" срублен "по округлому", "в восьмерик", и вся "стопа" покрыта по способу, никогда не применяющемуся в избе, именно на восемь скатов, в виде палатки или шатра. Таких "шатровых храмов на Севере чрезвычайно много, и когда летописи или старинные акты упоминают о церкви этого типа, то всегда прибавляют: "древяна вверх". Этим определялось главное внешнее свойство храма – стремление вверх всей его центральной массы.

Надо думать, что "восьмерик" и был той деревянной формой, в которой плотнику хотелось передать впечатление круглого купола.

Основная форма византийского храма – его четырехугольный массив – не представляла в конструктивном отношении ничего нового для русского плотника, так как эта же форма лежит в основе каждой избы. Гораздо замысловатее было повторять в дереве круглый купол и алтарные полукружия. Между тем отказаться от их округлого вида было тем труднее, что как раз на Севере этим частям каменного храма уделяли особенное внимание, и как купол, так и восточные полукружия являлись как бы центральной мыслью зодчего, выливавшего здесь весь запас своего декоративного воображения. Это тем более правдоподобно, что и алтарные полукружия стали обделываться как половины восьмигранников, потребовавших покрытия шатров.

Когда появился первый шатровый храм, нельзя сказать даже приблизительно. Мы знаем лишь, что эта форма восходит к глубокой древности. Как раз древнейшие из сохранившихся до нас деревянных храмов русского Севера принадлежит именно к этому типу восьмериков, и они так совершенны по своим пропорциям, что нужны были столетия для того, чтобы выковались эти стройные формы.

Каждая из этих двух основных групп деревянных храмов – клетских и шатровых – имела свое развитие, однако последнее обстоятельство только усложнило, но не изменило отличительных черт обеих групп.

Есть еще третья, довольно многочисленная группа великорусских храмов, но она по справедливости должна быть отнесена к ветви украинской архитектуры. Она появляется в Великороссии во время теснейшего сближения с Украиной, т.е. не ранее середины XVII века. В современных актах эта форма обозначается термином "четверик на четверике" или "восьмерик на четверике", что указывает на многоярусность сооружения в отличие от церквей избной формы – "клетских", а также шатровых – "древяных верх". Такая форма была особенно в ходу в самом конце XVII и в начале XVIII века. Иногда чередовали четверики с восьмериками: внизу ставился четверик, на нем рубили восьмерик, потом снова четверик и опять восьмерик. Кроме этих трех главных групп есть еще три, вызванные к жизни главным образом запрещением строить шатровые храмы, - обстоятельством, произведшим целый переворот в каменной архитектуре XVII века. И только в тех случаях, когда нельзя было срубить церковь "по-старине", ей давали новую форму. Эта форма была тем "освященным пятиглавием", которое усиленно проповедовалось тогдашними иерархами как единственно приличествующее православному храму. Его настойчиво рекомендовали для замены шатра, казавшегося, вероятно, недостаточно церковной, слишком произвольной и народной формой.

Наконец, еще две группы вызваны, несомненно, стремлением к "преукрашенности" и вероятным желанием строителей дать что-либо оживленное взамен изгоняемого шатра. К первой из них надо отнести многоглавные церкви, довольно поздние по времени появления их на Руси, если не считать 13-главой деревянной Софии в Новгороде и каменных – Софии Киевской, да московского Василия Блаженного. Ко второй группе относятся церкви с очень живописным и оригинальным по форме кровельным покрытием "кубом", т.е. изогнутой четырехскатной кровлей с выпяченными боками и довольно грузной по пропорциям, "кубастой", по народному выражению. Эта декоративная форма покрытия возникла из комбинированных форм "бочки", которая служила одним из постоянных украшений шатровых церквей и применялась с особенной любовью в дни гонений на шатры. Появление ее едва ли может быть отнесено ранее половины XVII века. Все перечисленные формы храмов повторяются до самого конца XVIII века и, если иной раз в них встречаются некоторые уклонения, то только самые незначительные.

Клетские храмы


Храмы, рубленые "клетски", разбросаны по всей Великороссии, но чаще всего они встречаются в центральных губерниях, не обильных, подобно Северу, лесом. Простейший и, вероятно, древнейший вид храма состоял из одной центральной большой клети с двумя меньшими прирубами с востока и запада, стоявшими прямо на земле, или, по-народному, "на пошве". Перекрытая кровлями на два ската, по подъему совершенно сходными с обычным подъемом кровель жилищ, и осененная крестом, эта постройка вполне удовлетворяла своему назначению со стороны чисто литургической, но слишком мало отличалась своей внешностью от обыкновенного жилья. Недоставало той видной и существенной части, которой в каменном храме являлся купол. Попытки дать этот купол или главу деревянному храму, устроенному "клетски", весьма разнообразны. Конечно, глава эта получила здесь исключительно символический и чисто декоративный характер, не будучи конструктивно-служебной частью здания. Главе всегда сопутствует "шея", соответствующая цилиндрическому основанию каменного купола – его барабану. Как глава, так и ее шея покрывались в чешую. Образцом такого простейшего клетского храма может служить та небольшая, недавно сгоревшая церковка в Плесе на Волге, которую Левитан написал в своей известной картине "Над вечным покоем".

Соединение шеи главы с коньком двускатной кровли весьма разнообразно и часто представляет в миниатюре среднюю часть типичного для данной эпохи храма.

Более древним видом соединения главы с кровлей клетской церкви является применение небольшой "бочки" или деревянного "кокошника", представляющих в миниатюре характерную черту каменного храма, "закомару". Этот мотив часто встречается в Олонецкой губернии и по Онеге, где народ особенно тяготел к формам бочки и кокошника. Простейшим, а вместе с тем и древнейшим является прием укрепления шеи непосредственно на кровле. В этом случае она как бы врезывается всем своим корпусом в конец крыши. Таким именно образом "насажена" шейка главы полуразвалившейся церкви в селе Монастырь Чердынского уезда Пермской губернии. По клировым записям, она построена в 1614 году и является едва ли не древнейшей из дошедших до нас клетских церквей. В дальнейшем своем развитии клетский храм получает "подклет", и таким образом, помещение самого храма возводится в "горнюю клеть" Это вполне соответствовало назначению здания, ибо и в жилых домах лучшие, парадные места, отводились верхнему этажу или "горницам", тогда как низ шел под службы. Взгляд этот сложился, по всей вероятности, под влиянием климатических условий, заставивших поднять жилища на целый этаж ввиду снежных заносов и затяжных половодий. На Севере избы и до сих пор ставятся высокие, двухэтажные. Естественно, что им хотелось выделить его среди окружающего жилья и вознести дом божий над домами людей. Дальнейшее плановое развитие клетского храма заключается в увеличении той западной части его, которая когда-то служила притвором. Эта часть, носящая название "трапезной", или просто "трапезы" храма, является вторым помещением для молящихся, часто значительно большим, нежели первое. Алтари клетских церквей бывают двоякой формы. Простейшие имеют вид четырехугольной, клети, прирубленной к главной клети храма с восточной стороны. Более сложные прирублены в виде гранника о пяти наружных стенах. Такое устройство называется "по круглому" и заимствовано, так или иначе, с алтарных полукружий каменных храмов.

Окончательное развитие клетских храмов заключается в придании их кровлям той формы, которая установила за ними название "клинчатых церквей", т.е. имеющих крышу в форме клина. Образование клинчатой формы, отличающейся от двускатного покрытия обыкновенной избы высоким подъемом конька, дающим острый угол, вызвано желанием строителей более отличить храм от сходных с ним жилищ, придав кровлям его необычную для жилища высоту. При устройстве крутого подъема кровли строители столкнулись с тем обстоятельством, что чем круче кровля, тем ближе подвигаются к стенам ее сливы, что, за отсутствием желобов, чрезвычайно невыгодно отражалось на нижнем основании клетей храма, подвергавшихся быстрому гниению от западавших атмосферных осадков. Стремление устранить этот недостаток заставило изобрести ту особую форму окончания верхних частей клетей, которая называется "повалом", от слова "повалить". Эти повалы служат основанием для устройства "полиц" или сливов, далеко отводящих воду от стен храма.

В заключение нужно упомянуть, что как бочечные части кровли, так и клинчатые состоят не из стропильных частей, а представляют собой не что иное, как продолжающуюся рубку стен, где удлинением или укорочением соответствующих венцов дают верхней части клети ту или иную форму, как мы уже видели в Вятчининской часовне. Таким образом, кровля храма составляет со стенами одно монументальное целое, позволяя доводить их размеры до размеров гигантских. Купола и их шеи, как уже было упомянуто, всегда крылись в чешую, прямые же скаты, полицы и проч. крылись в два слоя с прокладкой бересты, или "скалы", обрезным "красным" тесом, называвшимся поэтому "подскальником". Нижним концам его придавали форму притупленного острия копья. Покрытие кровель железом и обшивка стен снаружи храма тесом есть явление весьма позднее, вызванное желанием сохранить ветшающий храм или сделать его теплым. При толстых 12-вершковых бревенчатых стенах обшивка тесом вновь выстроенного храма являлась бы ненужной роскошью, особенно если принять во внимание трудность приготовления теса без помощи продольной пилы.


Шатровые храмы


На Севере, богатом великолепным строевым лесом, больше всего был в ходу тип церкви, называемый в летописях и актах "древяна вверх". Церкви эти обыкновенно очень велики по объему и достигают нередко чрезвычайной высоты.

Шатровый храм значительно отличался от клетских и своей высотой, и своим сильно подчеркнутым стремлением вверх. Изумительно, как красива, до чего проста и рациональна и как обдуманна эта глубоко национальная форма храма. Сохраняя традиционные три части – алтарь, главное помещение и трапезу, планы шатровых храмов имеют одно существенное отличие от планов клетских, а именно – главная часть храма образует восьмиугольник. Преимущество такой формы перед четырехгранником заключается, прежде всего, в возможности значительно увеличить вместимость храма при употреблении бревен даже гораздо меньшей длины, нежели те, которые нужны для четырехгранника. Затем устойчивость восьмигранного сруба несравненно значительнее как при неравномерной осадке здания, поставленного прямо на "пошву", так и в смысле сопротивления постоянным северным ветрам. Но самое важное преимущество шатровых церквей заключается в их центральном приеме, позволяющем придавать храму крестообразный вид, непринужденно окружать его приделами, трапезными, галереями, и придавать бочками и кокошниками всему этому необыкновенно живописный и грандиозный вид.

Плановое развитие шатровых храмов шло тем же путем, как и клетских. Первичный прием состоял в делении храма на три части, из которых самая обширная, восьмигранная, помещалась в центре, а с востока и запада к ней прирубались два четырехгранника для алтаря и притвора. Таково устройство Георгиевской церкви в Вершине на реке Верхней Тойме Сольвычегодского уезда [ныне – Верхнетомского района Архангельской области].

В этом же типе и Сретенская церковь в Красной Ляге Каргопольского уезда [ныне – Каргопольского района Архангельской области], построенная в 1655 году. Восьмерик ее только несколько вытянут в вышину и удлинен шатер, к тому же она лишена своей живописной некогда галереи и крыльца, следы которых еще можно видеть по гнездам в срубе. Кроме того, алтарь у нее раздвоен посредине, образуя как бы два прируба.

Дальнейшее развитие шатровых церквей состояло в применении шатра к обычному плану клетских церквей. Восьмигранный сруб в этом случае подымается на высоту потолка помещения и покоится на четверике. Образцом этого типа шатровых церквей может служить церковь Дмитрия Солунского в Верхней Уфтюге, Сольвычегодского уезда [ныне – Красноборского района Архангельской области]. Идея башни здесь сохранена, но прием получил уже характер чисто декоративный. Шатер уже не поражает своей грандиозностью, он невелик, благодаря размерам нижнего квадратного основания. Приспособив план клетского храма под шатровый прием, и придав ему для увеличения вместимости обширную трапезную, строители приспособили и многогранный алтарь, удержав довольно остроумно покрытие его бочкой, всегда сопутствующей шатру. В Шеговарской церкви, такой же чрезмерно вытянутой в вышину, как и церковь в Малой Шальге, есть еще одна новая особенность, до того не встречавшаяся. Она касается не самой конструкции ее, а только особого декоративного приема, вызванного стремлением к "преукрашенности" и получающего с этих пор чрезвычайную популярность. Это – украшение четырех угловых граней восьмерика небольшими исключительно декоративными бочками, или так называемыми теремками. Восьмерик ставился на четверик всегда таким образом, что четыре из его восьми стенок совпадали с четырьмя стенами четверика и служили как бы их непосредственным продолжением. Четыре других стенки восьмерика рубились прямо на углах четверика, и на образуемых благодаря этому четырех угловых выступах водружались теремки. Теремки эти были особенно в ходу по Онеге и в Олонецком крае. Они скромно скрашивают суровую простоту деревянных храмов и чрезвычайно живописны на древних бревенчатых стенах, не обшитых еще тесом.

Дальнейшее развитие плана шатровых церквей заключается в устройстве приделов. Последние прирубались к главному храму весьма разнообразными способами. Иногда к первоначальному алтарному граннику прирубался с северной стороны еще один гранник, служивший придельным алтарем, а самый придел помещался в небольшом прирубе у северной стены четверика. Однако здесь в самой конструкции чувствуется некоторая случайность, нет единства и законченности. Для достижения полной симметрии и совершенной законченности этого типа оставалось только ввести еще один придел с южной стороны, и тогда в плане получилась бы фигура греческого равностороннего креста. Такие церкви действительно появились, и прекрасный образец их мы имеем в отлично сохранившейся Вознесенской церкви в селе Конецгорье Шенкурского уезда [ныне – Виноградовского района Архангельской области].

Такой же ясный крест мы видим в плане церкви Рождества Богородицы в селе Верховье Тотемского уезда [ныне – Тарногского района Вологодской области]. Она изумительно проста в своих строгих очертаниях, причем сохранилась на редкость хорошо, несмотря на свою глубокую древность.

К числу крестообразных церквей и притом последней стадии их развития нужно отнести и Троицкую церковь в посаде Ненокса [Приморского района Архангельской области], где группа из пяти шатров подчинена "освященному пятиглавию". Построенная в 1729 году, она общей группой своих шатров совершенно уничтожает выразительность двух ее приделов, алтарные прирубы которых, покрытые бочками, как-то теряются и стушевываются в целой композиции храма.

Стремление придать шатровому храму вид пятиглавого привело к особому приему обработки "верха" храма, состоящему в том, что у подножия шатра прирубались четыре бочки, расположенные по странам света. Эти бочки предназначались исключительно для того, чтобы нести главки, и уже никакой служебной роли не исполняли. Таков собор Рождества Богородицы в Мезени [Архангельской области], построенный в 1714 году. Бочки, облепившие шатер, здесь так же чисто декоративны, как и простые теремки. Мало того – декоративен и самый шатер, так как не к нему как к главной кровле храма примыкают бочки, а он сам покоится на них. Этот прием известен под названием "шатра на крестчатой бочке".

Из группы шатровых пятиглавых храмов заметно выделяется своим богатырским видом превосходно сохранившийся храм великан в Юромско-Великодворском [Лешуконского района Архангельской области] на Мезени. Он освящен в 1685 году в честь архангелов Михаила и Гавриила. Храм этот – один из наиболее строгих и в то же время стройных, какие были созданы на русском Севере.


"Кубоватые храмы"


Трудно сказать, что вызвало появление того особого покрытия четырехгранного храма, которому присвоено название "куба". "Кубоватые" храмы встречаются, главным образом, в Онежском крае и древнейшие из них не восходят дальше половины XVII века. Одной из причин, повлиявших на возникновение этой формы, было отчасти и известное запрещение строить шатровые храмы. "Куб" явился, в сущности, еще более ловкой подменой шатра, окончательно усыпившей недреманное око взыскательных архиереев. Подтверждением такого предположения может служить то обстоятельство, что самая древняя из сохранившихся кубоватых церквей – церковь Параскевы Пятницы в Шуе Кемского уезда построенная в 1666 году, имеет лишь одну главу, помещенную на сильно вытянутой верхушке самого куба. Издали эта изящная церковь кажется почти шатровой.

Одноглавая форма куба, несомненно, более логична, нежели пятиглавая, так как в ней еще определеннее, нежели в шатре, выражается масса купола, являющегося, в конце концов, исходной точкой той и другой формы. Широкое применение куба объясняется и, помимо указанных причин, вероятно, большей простотой строительных приемов. Здесь не нужна рубка "по круглому", более хлопотливая, не нужна и аккуратность, требуемая при рубке громоздких шатров. Правда, самая округлость куба довольно "заделиста", как говорят плотники, но и она несравненно проще, например, устройства соединений бочек с шатром в шатровом пятиглавом храме. Куб увенчивает почти всегда только храмы, рубленные четвериками, и исключения здесь в высшей степени редки. Таким редчайшим исключением является грандиозный храм Николая Чудотворца в Зачачье Холмогорского уезда [ныне – Холмогорского района Архангельской области], на Северной Двине.

Установка на кубе пяти глав не представляет никаких затруднений и притом легко исполнима согласно установившемуся порядку, т.е. по углам храма. Недаром кубоватые храмы обыкновенно пятиглавы, по крайней мере, в своей главной центральной массе. Такое пятиглавие мы уже видели в Троицкой церкви Подпорожья.

Есть попытки достигнуть многоглавия и на самом кубе, как мы видим в большой церкви села Бережно-Дубровского Каргопольского уезда [ныне – Плесецкого района Архангельской области], построенной в 1678 году. На кубе срублены по странам света четыре бочки, и на каждой из них насажено по главке, что вместе с угловыми и центральными главами дает девять глав, живописно разбросанных по кубу. Пусть форма "куба" только декоративна, пусть она не имеет никакого конструктивного оправдания, но отказать ей в живописности нельзя. Необыкновенно суровое впечатление должны были производить такие сложные погосты в старину, когда все церкви стояли еще без тесовой обшивки. Теперь их нет уже больше, но лет 20 тому назад они местами еще доживали свой век, и один из них – в селе Шуе Кемского уезда [ныне – селе Шуерецком Беломорского района Архангельской области] В.В. Суслову удалось сфотографировать.


Ярусные храмы


Название "четверик на четверике", присвоенное храмам, рубленным в несколько ярусов, совсем не означает, что ярусы все четырехугольны. Под ним скрывается понятие о двух или нескольких клетях, поставленных одна на другую, причем каждая верхняя несколько меньше по ширине, нежели находящаяся под нею. Форма эта пришла с юга, из Украины и, акклиматизировавшись, приспособилась к великорусским плановым приемам. В своем зачаточном виде она была уже знакома северянам, рубившим шатровые храмы приемом восьмерика на четверике. Что касается чистых ярусных форм с явно украинским характером, то они получили очень большое распространение в конце XVII и особенно в XVIII веке. Причиной такой распространенности украинских форм служило, массовое переселение с юга беглецов, а так же это было связано с назначением на епископские кафедры высшего духовенства. Если архиереи не останавливались перед изменением некоторых обрядовых сторон в литургии, то еще более понятно их тяготение к тем архитектурным формам, с которыми они свыклись у себя на родине.

Перекрытие алтаря и трапезы бочкой чрезвычайно редко встречается в применении к ярусным храмам. Великолепнейший образчик такого рода встречается в известной церкви Иоанна Богослова на Ишне, близ Ростова Попытка сочетания разнородных форм здесь не лишена интереса, но несравненно более богатые результаты дало такое сочетание в применении к многоглавым храмам.

Сочетание ярусной формы с шатровой по редкости и трудности применения нужно считать совершенно исключительным. В Тотемском уезде все же есть несколько церквей этого типа.

Вообще украинского в ярусных храмах немало, начиная с устройства главного помещения для молящихся открытым во всю высоту башни, причем окна, прорезанные в ярусах, совершенно так же, как и на Украине, служат для освещения внутренности башни. Украинский обычай оставлять всю башню открытой до самого верха привился, очевидно, не сразу, и первоначально даже четырехъярусные храмы имели декоративные верхи, без окон. Такая церковь еще недавно существовала в Тотемском уезде, но грозила рухнуть, почему и была разобрана.

Наконец, заимствовано было и купольное перекрытие украинскими "баньками". Очень забавное покрытие, представляющее целое наслоение банек, было найдено при перестройке шатра Свято-Духовской церкви в селе Богословском на Ваге, Шенкурского уезда


Многоглавые храмы


Уже пятиглавие являлось известным подходом к многоглавию, и мы видели, как иногда небольшие погосты превращались в многоглавые городки. Кроме указанных приемов многоглавия на Севере встречаются и резко выраженные типы его. Одним из самых простых приемов следует признать тот, который применен к Ильинской церкви в Чухчерьме Холмогорского уезда [ныне – Холмогорского района Архангельской области].

Чрезвычайно затейлив по замыслу группы храм Шуйского погоста Петрозаводского уезда [ныне – Прионежского района Карельской области], относящийся к началу XVIII века. Пользуясь теми же приемами ярусности, строитель поставил четыре нижних главы на уступ, образуемый переходом от четверика к шестерику главной массы храма, - форме совершенно исключительной. Он разместил их по углам четверика на небольших бочках, прижатых своей тыльной поверхностью к стенкам шестерика. На последнем срублена крестчатая бочка, несущая на своих концах четыре главы, причем этот в высшей степени своеобразен и дает необычайно стройный силуэт всей массы купольной концепции.

Все эти приемы многоглавия подчинены освященному церковью числу девяти глав, символизирующих девять чинов ангельских или девять чинов святых угодников. Не подчиняясь никаким символам и руководствуясь, по-видимому, лишь одной идеей создать храм божий, необыкновенный по своему величию и виду, в котором главы отмечают только святость места, строители создали два из ряда вон выходящих памятника народного искусства – семнадцатиглавый храм в Вытегорском посаде [ныне – Вытегорского района Вологодской области] и двадцатиодноглавый храм в Кижах. Оба они построены в начале XVIII века и, в сущности, тождественны по приему, только в Кижском храме прибавлены верхние четыре главы, места для которых имеются и в Вытегорском, но не использованы. Кроме того, в Кижах прибавлен еще лишний восьмерик под центральной главой.

На первый взгляд, в Кижском храме поражает необычайность, почти фантастичность этого многоглавия, дающего какую-то хаотическую группу глав и бочек, перемежающихся и чередующихся друг с другом. Затем останавливает затейливость прячущихся в бочках глав. Только ритмичность последних наталкивает на мысль, что здесь есть система и план и притом план исключительный и небывалый. Чем больше всматриваешься в эту несравненную сказку куполов, тем яснее становится, что зодчий, создавший ее, - неподражаемый творец форм и мотивов.

Этот храм есть последний этап на пути развития национальной русской архитектуры. Смело и бодро слиты в нем в одно непринужденное художественное целое и новшество современной ему эпохи, и богатое наследие созданных народом форм. Чтобы оценить все несравнимое очарование этой поистине единственной вдохновенной купольной сказки, надо вспомнить, что не так еще давно весь храм стоял необшитым. Его седые бревна, то укорачиваясь в бочечных лбах, то снова раздвигаясь в повалах, давали невероятное богатство линий и форм и прямо пленительно прекрасные ракурсы уходящих в небо масс. При этом все бочки, теремки и главки отливали сверкающим серебром своей чешуи.

Заключение


В истории отечественной культуры особое место принадлежит мастерам Русского Севера. Деревянное зодчество растет и развивается только в лесной стране, а таковой издревле и поныне является весь русский Север. Обитатели этого края с малых лет знакомились с плотничным делом. Летописные известия очень рано отмечают уже роль Новгородского Севера в деревянном строительстве. Роль русского Севера в созидании самобытных форм деревянного церковного зодчества становится особенно понятной, если бросить взгляд на церковную архитектуру Украины и Прикарпатских земель. Наиболее интересными и наиболее самобытными из них оказываются церкви самых глухих мест в Карпатских горах. Причудливо своеобразные их формы чужды тех влияний, которыми полны их более культурные соседи на западе и востоке. Самобытность их объясняется той непринужденностью и свободой, с которой чисто бытовые формы жилища призваны служить обширным декоративным замыслам храмоздательства, чуждого далекому от них контролю. И вдали от шумных городов, в глуши заброшенных деревенских уголков выросли такие поистине народные создания, как церковь в Малнове, в Скольских горах Галиции. Своеобразность и глубоко народный характер церквей Норвегии также объясняются отдаленностью их от культурных центров, всегда сглаживающих и нивелирующих самобытные черты. Несмотря на все сходство этих церквей по общим контурам и силуэту с романскими каменными церквами, они отличаются не меньшей самобытностью, нежели церкви Галиции и Прикарпатской Руси. По самой конструкции они, несомненно, роднее церквам Северной Руси, с которыми имеют общий прием горизонтально положенных бревен, тогда как в Норвегии, Дании, Англии и Германии бревна ставились вертикально, стоймя. Только по грандиозности размаха и величию замысла они напоминают несколько храмы-великаны Северной Двины и Мезени. Таковы знаменитые церкви в Боргунде и особенно в Гиттердале.

Список использованной литературы


1. Русские монастыри. М., 1996.

2. Мастера Русского Севера. М., 1987

3. Эдинг Б. Очерки древнерусской архитектуры. София, 1914. 2. С.21.

4. Я.Н.Щапов, "Церковь в древней Руси" (до конца XIII в.), "Политиздат", 1989 г.

5. . Некрасов А.И. Очерки по истории древнерусского зодчества XI XVII веков. М., 1936. С.307.

6. Красовский М.В. Очерк истории московского периода древ нерусского церковного зодчества (от основания Москвы до конца первой четверти XVIII века). - М., 1911. - С.374-375.

Рефетека ру refoteka@gmail.com