Рефетека.ру / Философия

Контрольная работа: Истина и заблуждения

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Челябинский институт (филиал)


КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

По дисциплине: философия

Истина и заблуждение


Выполнила студентка

Корсукова Екатерина

Содержание


Введение

1. Истина и заблуждение

2. Критерии истины

Выводы

Список используемой литературы


Введение


Истина — верное отражение объекта познающим субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от познающего субъекта и его сознания. Истиной может называться само знание (содержание знания) или сама познанная действительность. В целом, истина есть универсальная категория, понятие, используемое, в частности, как в религии и философии, так и в рамках научного познания. Противоположным истине является понятие лжи.

Впервые философское понятие истины введено Парменидом как противопоставление мнению. Основным критерием истины признавалось тождество мышления и бытия. Наиболее разработанной теорией истины в античной философии выступала концепция Платона, согласно которой истина есть сверхэмпирическая идея (вечный «эйдос истины»), а также вневременное свойство остальных «идей». Причастность человеческой души миру идей связывает душу с истиной. В средневековой философии Августин, опиравшийся на взгляды Платона, проповедовал учение о врождённости истинных понятий и суждений (в XVII в. эта концепция развивалась Р.Декартом). Начиная с XIII в. была распространена теория Фомы Аквинского, придерживавшегося учения Аристотеля и развивавшего это учение с позиции гармонического единства познающего разума и верующего (христианского) мышления.

До сих пор наиболее распространенной концепцией истины является корреспондентская или классическая концепция истины. Её основные положения сформулированы Аристотелем, главное из них сводится к формуле истина есть соответствие вещи и интеллекта (лат. veritas est adaequatio rei et intellectus). В классическом смысле истина — это адекватная информация об объекте, получаемая посредством чувственного и интеллектуального изучения либо принятия сообщения об объекте и характеризуемая с позиции достоверности. Более упрощенная трактовка совпадает с таким тезисом: истина есть адекватное отображение действительности в сознании.

Понимание истины как соответствия знаний и вещей было свойственно в античности Демокриту, Эпикуру, Лукрецию. Классическая концепция истины признавалась Фомой Аквинским, Г. Гегелем, К. Марксом и другими мыслителями. В частности, французские философы-сенсуалисты (например, Э. Кондильяк) определяли истину, постулируя её в своих формулах в принципе как адекватное отображение действительности и тем самым присоединяясь к приверженцам корреспондентской теории. Общая ориентация на классические воззрения присуща также и некоторым философам XX в. (А. Тарский, К. Поппер и др.).

В классической концепции действительность трактуется, главным образом, как объективная реальность, существующая независимо от нашего сознания. Действительность включает в себя не только воспринимаемый мир, но и субъективную, духовную сферу. Особым образом здесь следует сказать о познании; его результат (истина), а также сам объект познания понимаются неразрывно связанными с предметно-чувственной деятельностью человека. Позднее к этому прибавилось понимание истины не только как статичного явления, но и как динамичного образования или процесса.

Некоторые сторонники классической концепции трактовали истину более возвышенно, но также и более неопределенно. Они понимали истину как свойство субъекта, совпадающее с его согласием с собой, комплексом априорных форм чувственности и мышления (И. Кант) или даже в виде вечного, вневременного, неизменного и безусловного свойства идеальных объектов (Платон, Августин). И. Кант утверждал, что «истина — это объективное свойство познания…». Сторонники таких воззрений составляли достаточно многочисленную группу философов. Они видели истину в идеале, в некотором недостижимом пределе. Это понимание долгое время господствовало, имея таких последователей как Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц, И. Фихте и другие мыслители.

В границах ещё одного направления, а именно эмпиризма истина понималась как соответствие мышления ощущениям субъекта (Д. Юм в XVIII в., Б. Рассел в ХХ в.), либо в качестве совпадения идей и поступков со стремлениями личности (У. Джемс, Х. Файхингер). Р. Авенариус и Э. Мах понимали истину как согласованность ощущений. М. Шлик и О.Нейрат рассматривали истинность как последовательную связь предложений науки и чувственного опыта. Конвенционалисты (например, А. Пуанкаре) утверждали, что дефиниция истины и её содержание носят условно-договорный характер.

С конца XIX — середины XX вв. в философии усиливается иррационалистический подход к пониманию истины. Ф. Ницше связывал истину с идеями вечного возвращения и переоценки ценностей. Ж.-П. Сартр считал, что сущность истины есть свобода; экзистенциалисты в целом противопоставляли объективной истине представление о личной истине, в границах которой интуитивно раскрывается бытие в его подлинности.

Согласно наиболее распространенным воззрениям в западной философии середины XX в. истина есть особый идеальный объект (Ж. Маритен, Н. Гартман и др.). Такое понимание истины неразрывно связано с пониманием бытия как трансцендентного, сверхчувственного и рационально до конца не постижимого феномена.

Одним из важных итогов философских исследований выступает различие между абсолютной и относительной истиной. Абсолютная истина — это полное, исчерпывающее знание о мире как о сложно организованной системе. Относительная истина — это неполное, но в некоторых отношениях верное знание о том же самом объекте.

Также необходимо выделить тезис о конкретности истины. Конкретность истины есть зависимость знания от связей и взаимодействий, присущих тем или иным явлениям, от условий, места и времени, в которых знания существуют и развиваются. В содержание этого тезиса входит идея, которая была востребована в сравнительно позднее время при достижении понимания мира как динамичного целого, изменяющейся материальной системы.

В некотором смысле доводя эту точку зрения до логического завершения, теоретики постмодернизма (Ж. Деррида, Ж. Делез) изображали познание в качестве обреченного на неудачу процесса вечной «погони» за истиной как иллюзией или «симулякром».

1. Истина и заблуждение


Как в прошлом, так и в современных условиях три великих ценности остаются высоким мерилом деяний и самой жизни человека – его служение истине, добру и красоте. Первая олицетворяет ценность знания, вторая – нравственные устои жизни и третья - служение ценностям искусства. При этом истина, если хотите, есть тот фокус, в котором соединяются добро и красота.

Истина - это цель, к которой устремлено познание, ибо, как справедливо писал Ф. Бекон, знание - сила, но лишь при том непременном условии, что оно истинно. Истина есть знание. Но всякое ли знание есть истина? Знание о мире и даже об отдельных его фрагментах в силу ряда причин может включать в себя заблуждения, а порой и сознательное искажение истины, хотя ядро знаний и составляет, как уже отмечалось выше, адекватное отражение действительности в сознании человека в виде представлений, понятий, суждений, теорий.

Но что такое истина, истинное знание? На протяжении всего развития философии предлагается целый ряд вариантов ответа на этот важнейший вопрос теории познания. Еще Аристотель предложил его решение, в основе которого лежит принцип корреспонденции: истина - это соответствие знания объекту, действительности.

Р. Декарт предложил свое решение: важнейший признак истинного знания - ясность. Для Платона и Гегеля истина выступает как согласие разума с самим собой, поскольку познание является с их точки зрения раскрытием духовной, разумной первоосновы мира.

Д. Беркли, а позднее Мах и Авенариус рассматривали истину как результат совпадения восприятий большинства. Конвенциональная концепция истины считает истинное знание (или его логические основания) результатом конвенции, соглашения. Наконец, отдельными гносеологами как истинное рассматривается знание, которое вписывается в ту или иную систему знаний. Иными словами, в основу этой концепции положен принцип когерентности, т.е. сводимости положений либо к определенным логическим установкам, либо к данным опыта. Наконец, позиция прагматизма сводится к тому, что истина состоит в полезности знания, его эффективности. Разброс мнений достаточно велик, однако наибольшим авторитетом и самым широким распространением пользовалась и пользуется классическая концепция истины, берущая свое начало от Аристотеля и сводящаяся к корреспонденции, соответствию знания объекту. Что касается других позиций, то при наличии и в них определенных положительных моментов они содержат в себе коренные слабости, позволяющие не согласиться с ними и в лучшем случае признать их применимость лишь в ограниченных масштабах. Что же касается этих слабостей, то их влияние - задача, которую предлагается решить самим студентам. Классическая концепция истины хорошо согласуется с исходным гносеологическим тезисом диалектико-материалистической философии о том, что познание есть отражение действительности в сознании человека. Истина с этих позиций есть адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека, его сознания. Существует ряд форм истины: обыденная или житейская, научная истина, художественная истина и истина нравственная. В целом же форм истины почти столько, сколько видов занятий. Особое место среди них занимает научная истина, характеризующаяся рядом специфических признаков. Прежде всего это направленность на раскрытие сущности в отличие от обыденной истины. Кроме того, научную истину отличает системность, упорядоченность знания в ее рамках и обоснованность, доказательность знания. Наконец, научную истину отличает повторяемость и общезначимость, интерсубъективность. А теперь обратимся к главным характеристикам истинного знания. Ключевой характеристикой истины, ее главным признаком является ее объективность. Объективная истина - это такое содержание наших знаний, которое не зависит ни от человека, ни от человечества. Если наше знание - это субъективный образ объективного мира, то объективное в этом образе и есть объективная истина. Вопрос о соотношении истины абсолютной и относительной выражает диалектику познания в его движении к истине, о чем уже шла речь выше, в движении от незнания к знанию, от знания менее полного к знанию более полному. Постижение истины, - а объясняется это бесконечной сложностью мира, его неисчерпаемостью и в большом, и в малом, - не может быть достигнуто в одном акте познания, оно есть процесс. Этот процесс идет через относительные истины, относительно верные отражения независимого от человека объекта, к истине абсолютной, точному и полному, исчерпывающему отражению этого же объекта. Можно сказать, что относительная истина - это ступень на пути к истине абсолютной. Относительная истина содержит в себе зерна истины абсолютной, и каждый шаг познания вперед добавляет в знание об объекте новые зерна истины абсолютной, приближая к полному овладению ею. Итак, истина одна - она объективна, поскольку содержит знание, не зависящее ни от человека, ни от человечества, но она в то же время и относительна, т.к. не дает исчерпывающего знания об объекте. Больше того, будучи истиной объективной, она содержит в себе и частицы, зерна истины абсолютной, является ступенью на пути к ней. И в то же время истина конкретна, поскольку сохраняет свое значение лишь для определенных условий времени и места, а с их изменением может превратиться в свою противоположность. Благотворен ли дождь? Однозначного ответа быть не может, он зависит от условий. Истина конкретна. Та истина, что вода кипит при 100 5о 0 С, сохраняет свое значение лишь при строго определенных условиях. Но путь к истине отнюдь не усеян розами, познание постоянно развивается в противоречиях и через противоречия между истиной и заблуждением.

Заблуждение, - это такое содержание сознания, которое не соответствует реальности, но принимается за истинное. Взять хотя бы идею самозарождения жизни, которая лишь в результате работ Пастера была похоронена. Или положение о неделимости атома, надежды алхимиков на открытие философского камня, с помощью которого все легко может превращаться в золото. Заблуждение - результат односторонности в отражении мира, ограниченности знаний в определенное время, а также сложности решаемых проблем.

Поиск такого надежного критерия идет в философии издавна. Рационалисты Декарт и Спиноза считали таким критерием ясность. Вообще говоря, ясность годится как критерий истины в простых случаях, но критерий этот субъективен, а потому и ненадежен: ясным может представляться и заблуждение, особенно потому, что это мое заблуждение. Другой критерий: истинно то, что признается таковым большинством. Этот подход кажется привлекательным. Разве не пытаемся мы решать многие вопросы по большинству голосов, прибегая к голосованию?

Тем не менее, и этот критерий абсолютно ненадежен, ибо исходный пункт, а в данном случае - субъект. В науке вообще проблемы истины не могут решаться большинством голосов. Наконец, прагматический подход. Истинно то, что полезно. В принципе истина всегда полезна, даже тогда, когда она неприятна. Но обратное заключение: полезное всегда есть истина - несостоятельно. При подобном подходе любая ложь, если она полезна субъекту, так сказать, во спасение ему, может считаться истиной. Порок критерия истины, предлагаемого прагматизмом, также в его субъективной основе. Ведь в центре здесь стоит польза субъекта. В практической деятельности мы соизмеряем, сопоставляем знание с объектом, опредмечиваем его и тем самым устанавливаем, насколько оно соответствует объекту. Практика выше теории, поскольку она обладает достоинством не только всеобщности, но и непосредственной действительности, так как в практике воплощено знание, а вместе с тем она предметна. Конечно, далеко не все положения науки нуждаются в практическом подтверждении. Если эти положения выведены из достоверных исходных положений по законам логики, то они также достоверны, т.к. законы и правила логики тысячи раз проверялись на практике. Практика как критерий истины и абсолютна и относительна. Абсолютна, так как иного критерия в нашем распоряжении нет. Но этот критерий и относителен в силу ограниченности практики в каждый исторический период. Так, практика на протяжении столетий не могла опровергнуть тезис о неделимости атома. Но с развитием практики и познания этот тезис был опровергнут.

Истина - правильное, адекватное отражение предметов и явлений действительности познающим субъектом. Это определение я взял из философского энциклопедического словаря 97-го года. Строго говоря, концепция, согласно которой истина есть соответствие мыслей действительности, называется классической. Она называется так потому, что является древнейшей из всех концепций истины. Платону принадлежит следующая характеристика понятия истины "... тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, - лжет...".

Аналогичным образом характеризует понятие истины и Аристотель в своей "Метафизике": "... говорить о сущем, что его нет, или о не-сущем, что оно есть, - значит говорить ложное; а говорить, сущее есть и не-сущее не есть, - значит говорить истинное".

Сторонники классической концепции истины на первых порах полагали, что определяемая ее цель - соответствие мыслей действительности - может быть достигнута сравнительно просто. Они в явной или неявной форме исходили из следующих предположений: действительность, с которой непосредственно имеет дело человек и которая является предметом его познания, не зависит от самого знания; мысли могут быть приведены в простое однозначное соответствие с действительностью; имеется интуитивно ясный и не вызывающий сомнений критерий, позволяющий установить, соответствуют мысли реальности или нет.

Однако эта концепция столкнулась с целым рядом проблем, которые послужили поводом для ее критического пересмотра:

  1. Проблема природы познаваемой реальности. Человек в своем познании непосредственно имеет дело не с объективным миром "самим по себе", а с миром в том его виде, как он им чувственно воспринимается и осмысливается.

  2. Проблема характера соответствия мыслей реальности. Классическая концепция истины в ее "наивной" форме рассматривает это соответствие как простое копирование реальности мыслями. Исследования соответствия знаний действительности показывают, однако, что это соответствие не является простым и однозначным.

  3. Проблема критерия истины. Эта проблема сыграла исключительно важную роль в развитии классической концепции. Отчасти она связана с первой проблемой. Если человек непосредственно контактирует не с миром "в себе", а с чувственно воспринятым и концептуализированным миром, то спрашивается: каким образом он может проверить, соответствуют ли его утверждения самому миру?

Проблема критерия истины не исчерпывается, однако, упомянутым аспектом. Еще древние скептики обратили внимание на то, что постановка вопроса о критерии истины приводит к парадоксу бесконечного регресса. Секст Эмпирик считал, что для доказательства истинности утверждения необходимо принять некоторый критерий истины. Однако сам этот критерий, представляющий собой метод распознания истинных утверждений, должен быть доказан на основе другого критерия истины и т. д. до бесконечности.


2. Критерии истины


Под критерием истины понимается разрешающая процедура, позволяющая оценивать знание либо как истинное, либо как ложное. Если пытаться искать такую процедуру исключительно внутри самого знания, то возникает парадокс, схваченный в свое время еще Секстом Эмпириком: для нахождения такого критерия нужен, в свою очередь, критерий, и так до бесконечности.

Практика как критерий истины. Безусловной заслугой марксизма является то, что он в ясной и недвусмысленной форме постарался найти критерий истины не внутри системы знания, а вне ее - в общественно-исторической практике человека. «В практике, - писал К. Маркс, - должен доказать человек истинность, т.е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления».

В самом деле, наиболее действенная проверка объективной укорененности наших идей и теоретических моделей в структурах мирового бытия возможна в том случае, если нечто практически (телесно) созданное на их идеальной основе проходит испытание на свою функциональную пригодность в рамках этого мирового целого.

Успешная объективация (или, грубо говоря, материализация) наших знаний в технических устройствах, хозяйственной и социальной деятельности - серьезное свидетельство в пользу того, что мы ничего субъективно не измыслили , а познали нечто объективно сущее и значимое. Так, если ракета не падает, а взлетает в небо - это практическое свидетельство истинности наших физических представлений о законах гравитации; если стиральный порошок отстирывает грязь, - значит, наши сведения о протекании химических реакций в природе правильны; если мы ведем успешную социальную политику, избегая конфронтации в обществе и способствуя росту его духовных запросов, значит, наши социологические представления верны.

Эмпирические критерии истины. Формой научного проявления критерия практики является эксперимент, т.е. строго описанная и желательно техническая воспроизводимая процедура проверки опытных (эмпирических) следствий, выводимых из какой-либо теории.

Одним из таких эмпирических критериев (разрешающих процедур) служит верифицируемость теории, т.е. заключение об ее истинности на основании практического подтверждения вышедших из нее опытных следствий. Процедура верификации была детально методологически осмыслена в неопозитивистской традиции и даже квалифицировалась как универсальный критерий научности знания. Однако со времен Д. Юма известно, что любой индуктивный вывод носит вероятностный характер (за исключением случаев полной индукции), а потому ни какая верифицируемость не может считаться надежной. Один-единственный отрицательный результат эксперимента поставит под сомнение истинность целой теории.

Это и дало основание К. Попперу сформулировать противоположный эмпирический критерий фальсифицируемости, нацеленный не на подтверждение, а, наоборот, на опровержение теоретической модели через опровержение (фальсификацию) выводимых из нее эмпирических следствий. Обе эти процедуры успешно используются в науке.

Однако критерий практики и в ее общественно-историческом, и в научно-экспериментальном проявлении не может считаться достаточным. В науках, особенно дедуктивных, существует масса теоретических идей и гипотез, которые нельзя проверить не только ни в какой практической деятельности, но даже в эксперименте. Более того, абсолютизация критерия практики может быть смертельно опасной для существования науки. В истории уже были случаи, когда требование немедленных практических и экспериментальных результатов служило оправданием идеологического давления на науку. Так, под лозунгом отсутствия реальных практических приложений в 40--50-х гг. XX в. у нас травили генетику, позднее - кибернетику. Все это заставляет искать критерии истины уже не вне, а внутри самой науки, позволяющей ей существовать в качестве относительно автономной и самоценной сферы духовного творчества человека.

Логические критерии. Важнейшим их них является логическая непротиворечивость, т.е. запрет на одновременное наличие суждений А и неА внутри научной гипотезы или теории. Формально-логическая противоречивость означает, что теория абсолютно не информативна, ибо из противоречия следует все, что угодно, - бесконечный универсум суждений.

Другой важный логический критерий истины - критерий независимости аксиом, т.е. невыводимость одних исходно принятых допущений (аксиом, постулатов) теории из других. Обнаружение факта нарушения этого принципа -- серьезное свидетельство в пользу ошибочности данной теории.

Кроме этого выделяют еще критерий полноты теории. Семантическая полнота означает, что все суждения внутри данной теоретической модели являются доказанными, а не произвольно введенными. Критерий синтаксической полноты гласит, что теория является истинной (или, точнее, корректной), если присоединение к ней произвольного суждения (формулы) делает ее противоречивой. Логические критерии истины, во-первых, носят достаточно формальный и отрицательный характер (т.е. свидетельствуют не столько об истине, сколько об ошибочности каких-либо теоретических представлений) и, во-вторых, за исключением универсального критерия непротиворечивости имеют актуальное значение в основном для аксиоматически построенных теорий в логике и математике.

Специфицированные теоретические критерии, В естественных и обществоведческих, а отчасти и гуманитарных, науках используется целый спектр собственно теоретических критериев истины.

Одним из них является критерий внутренней и внешней когерентности знания, т.е. требование системной упорядоченности и взаимосогласованности положений внутри самой теории (гипотезы), а также желательность ее согласования с фундаментальным и непроблематизируемым знанием в науке. Так, если какая-то теоретическая гипотеза в физике противоречит закону сохранения энергии, то это - веское основание для констатации ее ложности.

Другим важным теоретическим критерием истины является принцип простоты теории. Он означает, в частности, что из двух конкурирующих в науке гипотез, скорее всего, будет избрана та, которая решает проблему наиболее экономным и рациональным способом: использует меньшее количество исходных аксиом при том же объяснительном и предсказательном потенциале; опирается на более простой математический аппарат; не привлекает сложной терминологии и т.д.

Например, в истории квантовой механики при описании поведения элементарной частицы конкурировали подходы В. Гейзенберга и Э. Шредингера. Победу одержали идеи Шредингера именно по критерию простоты: его математическое уравнение волновой функции было намного проще сложнейшего математического аппарата, привлеченного Гейзенбергом.

Красота как критерий истины. Наконец, в науке используется и этот критерий, пожалуй, наименее прозрачный и рациональный, но часто оказывающийся решающим в ситуации выбора.

Данный критерий, несмотря на кажущуюся его отдаленность от науки и вообще рационального познания, на самом деле присущ любому виду деятельности людей и носит фундаментальный характер. Это было глубоко понято уже в античности. Античная культура не только в искусстве, но также в науке и философии была ориентирована на незаинтересованное эстетическое наслаждение. Эстетическое наслаждение -- это особого рода чувствительность к красоте, прекрасному, изначально заложенная в каждом человеке. Эта чувствительность, по мысли древнего грека, распространяется на все формы человеческого бытия и творчества. Отсюда становится понятным и название грандиозного замысла лосевской «Истории античной эстетики», которая представляет собой не просто историко-эмпирический анализ всего многообразия эстетических концепций античности, а историко-теоретическое осмысление античной философии и культуры в целом, взятой в ее самом существенном аспекте.

Красота для древнего грека - это универсальная характеристика взаимоотношений между человеком и миром. Человек не только ищет свое место в структуре бытия, чем занимается онтология. Он не только познает мир, чем занимается гносеология. Он этим миром и добытым знанием о нем способен искренне восхищаться и наслаждаться. Бытие и знание изначально эстетичны, а стало быть, и истина, и сам ее поиск должны быть прекрасными. Об этом четко говорил уже Платон. Закон, открываемый математикой или философией, - это одно из проявлений мировой гармонии, а поэтому и познание этих законов есть действо эстетическое. Для человека античной культуры нет ничего особенного в выражениях типа «эта теория прекрасна» или «я наслаждался его аргументацией».

Отсюда и несколько иное понятие искусства, а точнее, искусства как части общего предмета эстетики. Это не просто некая совокупность знаний об искусстве и его видах, а искусство как деятельность, как, т.е. скорее ремесло, умение. Речь идет об умении так использовать наши знания, так владеть ими, что этим также можно наслаждаться и восхищаться. Это умение, доведенное до высшей степени совершенства. Отсюда и диалектика как искусство спора и геометрия как искусство измерения земли, и эристика как искусство спора. Поэтому «подлинное искусство для Платона - это сама жизнь, но жизнь методически устроенная и научно организованная». Это, восходящее к античности, органичное сближение искусства и научного творчества никогда не умирает в последующей культуре. Многие крупные ученые в первую очередь ориентировались и ориентируются именно на эстетический критерий красоты теории. Вот что писал П. Дирак о создании общей теории относительности А. Эйнштейном: «Основной прием, которым он руководствовался, было стремление выразить закон тяготения в наиболее изящной математической форме. Именно это стремление и привело его к понятию о кривизне пространства...Основная мощь теории тяготения Эйнштейна заключается в ее исключительной внутренней математической красоте».

Известно, что, формулируя свои законы движения планет Солнечной системы, И. Кеплер изначально пытался вписать их в систему правильных платоновских многогранников из диалога «Тимей». Эстетический критерий гармонии, изящества, завершенности научных построений оказывается особенно популярным среди логиков, математиков и представителей естественных наук, хотя он не чужд ученым и из других отраслей знания. Все это свидетельствует, с одной стороны, о недопустимости жесткого противопоставления друг другу различных форм рационального постижения бытия, а с другой - о глубинной связи рациональных и внерациональных видов опыта, как это видно из деятельности того же И. Кеплера, работ средневековых алхимиков или творчества К.Е. Юнга.

В целом можно констатировать, что современная эпоха общесистемного кризиса техногенно-потребительского менталитета и становления нового, антропокосмического мировоззрения, связанного с особым интересом к конструктивным возможностям человеческого сознания и с развертыванием диалога между различными формами постижения бытия, заставляет по-новому взглянуть и на проблему критериев истины.

Есть все основания предположить, что вступление в эпоху диалога и синтеза различных форм духовного опыта рано или поздно приведет к принятию единых критериев истины, не важно, носит ли эта истина научный, религиозный или философский характер. В сущности, эти критерии уже начинают зримо проступать и формулироваться в различных областях как научного, так и вненаучного знания. В каком-то смысле идет неуклонное возвращение к платоновской идее о внутреннем нерасторжимом единстве истины, блага и красоты. Возможно, что утверждение таких универсальных критериев истинности в общественном сознании и их принятие научным и религиозным сообществами в качестве значимого регулятива творческой деятельности -все это и будет наилучшим противоядием против различных форм иррационализма и вместе с тем твердым основанием гармоничного сосуществования и продуктивного диалога между рациональным и внерациональным знанием. Каковы же эти возможные критерии, учитывая, что критерий эстетичности мы уже обсудили выше?

Синтетичность. Современный этап в развитии цивилизации настоятельно требует синтеза знаний. Следовательно, не плюралистичность и не унификационизм, а органичное соединение в едином кристалле теории или духовного учения различных, в том числе и противоположных, граней будет свидетельствовать об их истине. Такая синтетичность означает снятие, говоря языком Гегеля, дотоле односторонних и разрозненных ракурсов видения предмета в рамках более высокого и многомерного понимания. В сущности, все наиболее глубокие философские и религиозные системы, а также научные программы в истории человечества отличались синтетичностью и способностью гармонично соединять, диалектически опосредствовать предшествовавшие им непримиримые идейные альтернативы. Сущность такой синтетической установки сознания лучше всего выражена в словах мастера музыки, наставляющего Йозефа Кнехта, главного героя романа Г. Гессе «Игра в бисер», перед его погружением в мир культурно-символической касталийской Игры: «То, что Игра сопряжена с опасностями, несомненно. Потому-то мы и любим ее, в безопасный путь посылают только слабых. Но никогда не забывай того, что я столько раз говорил тебе: наше назначение - правильно понять противоположности, т.е. сперва как противоположности, а потом как полюсы некоего единства».

Любое знание, претендующее на истинность, не должно сегодня наносить ущерба природе или оправдывать такой ущерб ссылками на обстоятельства или существование более высоких целей и ценностей человеческой деятельности, нежели сохранение природного организма. Данный критерий касается в первую очередь научного и технического знания, но он имеет отношение к религии, к гуманитарным наукам, даже к искусству и философии. Так, мы сегодня сталкиваемся с целым спектром порочных философских аргументов, оправдывающих технократическую ментальность и разрушение природной среды. Любое полученное знание должно подразумевать возможность своего дальнейшего развития и синтетического обогащения. Любая претензия на абсолютность и завершенность, даже если это касается истолкования религиозных истин, несостоятельна в принципе. Меняется мир, меняется человек, а значит, неизбежно меняются и способы его интерпретации самого себя и мира. Вечные же божественная или философская истины на то и вечные истины, чтобы превосходить в своей бездонной и мудрой глубине любое свое конкретное и временное человеческое истолкование.

Объективность истины вовсе не исключает личностного начала, а прямо подразумевает его. Чем нравственнее и ответственнее человек живет и чем альтруистичнее он творит, тем более глубокое, объективное и синтетическое знание открывается ему и - как бы парадоксально это ни звучало -- тем в большей степени объективная истина «окрашивается» его неповторимой индивидуальностью и так запечатлевается в истории.

Выводы


На стадии достижения результата практики субъект имеет возможность оценить эффективность своих действий, все те эмоциональные и рациональные моменты, которые их сопровождали. Практика становится критерием истинности, не всегда окончательным и исчерпывающим, но, тем не менее, всегда позволяющим сделать оценку истинности обстоятельной и содержательной. Практика не единственный критерий истинности, но один из главных. В структуре практики много относительно самостоятельных моментов, значение которых неодинаково. Это находит отражение в специфике философских учений. Когда кантианцы анализируют практику, они исходят из активности субъекта. Марксисты переносят акцент на средства практики, придавая им особое значение. Между тем практика есть единое целое, здесь все взаимосвязано. Поэтому-то практику саму надо брать во всем ее объеме, во всей ее сложности, подвижности, противоречивости. Необходимо учитывать объективные закономерности ее изменения, а также тенденцию и направление этих изменений. Только в этом случае изменяющаяся практика может быть основой и критерием развивающегося объективно-истинного знания.

Список использованной литературы


1. Догалков А.Г. Истина как проблема научного познания. БГПИ. 1999

2. Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс.М.2002

3. Кирвалидзе Н.И. Проблема критерия истины и «советология».Тбилиси.

4. Кордзия Д.Т. Практика и проблема обоснования истины.Тбилиси.1975

5. Некоторые вопросы критерия истины. Краснодар.1969

6. Практика-критерий истины в науке.М.1960

7. Турсунов К.Т. Диалектический характер практики как критерия истины.М.1973

8. Фролов И.Т., Араб-Оглы Э.А. Введение в философию. М. 1989

21

Рефетека ру refoteka@gmail.com